Петрович выключил зажигание.
– Ну все, дальше пешком, – повернувшись к нам, констатировал он. – Знаешь, куда идти-то? – спросил он уже у меня.
– Знаю, – бросила я и выбралась из машины.
Все молча двинулись за мной. Лерка постоянно оглядывалась, видимо, в этих местах она ни разу не была. Семен Петрович тоже делал заметки, только я одна уверенно шагала в сторону болота, точно зная, куда идти. Это было потрясающее ощущение – ни страха, ни сомнений, что я собьюсь с пути. Болото встретило нас молчаливым взглядом, затаилось, присматриваясь к нашей компании, словно предупреждая, что это опасная черта и переходить ее не стоит. Болото, поросшее мелким чахлым лесом, казалось непроходимым, но узкая тропка среди мха давала надежду на твердую почву под ногами. Она вела прямо к дому Аграфены. Семен Петрович дал команду остановиться, срубил маленьким топориком всем по слеге и выстроил всех цепью, собравшись идти во главе.
– Семен Петрович, можно я первая пойду? Я же была здесь, – спросила я.
– А ну как просто повезло? Нет, я потом себе не прощу.
И он двинулся осторожными мягкими шагами, опираясь на слегу. Я же держалась за палку только для вида, чтобы никого не нервировать, поскольку была точно уверена, что не упаду. Когда все были у дома, Семен Петрович перекрестившись, отворил дверь. В доме с моего последнего посещения ничего не изменилось. Аграфена все в той же позе лежала на кровати.
– Э-хе-хе, – еще раз перекрестившись произнес Семен Петрович.
Мы застыли у порога, не решаясь без приглашения, как бы это странно не звучало, пройти в дом. Только помощник Семена Петровича уверенно подошел к покойнице.
– Ну тут все ясно, – вынес он свой вердикт.
– Что тебе ясно? – с нескрываемым раздражением сказал участковый.
– Так сердце скорее всего. Ей годков-то сколько было?
– Много, – подала голос Надежда Ильинична.
– То-то и оно, – подвел итог парень.
– Как же ее транспортировать-то отсюда? На руках через болото нести придется. Валек, у тебя связь-то есть здесь? – обратился участковый к своему помощнику.
– Да какая связь в этой глуши, самим бы не пропасть.
Он обошел всю избу, внимательно осматривая скудную обстановку. Семен Петрович, увидев нашу нерешительность, подошел к телу Аграфены и укрыл ее с головой простыней, чтобы она не смущала своим видом.
– Да, работа, проделанная смертью, непоправима, – с каким-то сожалением в голосе проговорил он.
– А может и не сердце, послышался голос Валька откуда-то из-за печки.
– Что там? – с любопытством отозвались мы в один голос.
– Так вот, мухоморы какие-то, может, съела их и померла.
– Ты чего несешь? – укоризненно заметил Семен Петрович.
– А что? – возмутился Валек. – Очень даже возможно. Она ж – ведьма! Дозировку не рассчитала и все, кранты.
– А родственники у нее какие есть? – спросил Семен Петрович у Надежды Ильиничны.
– Никогда не слышала, – ответила она.
– Ну тогда, принимай наследство, девица, – обратился он ко мне.
– Какое наследство? – услышала я свой тихий голос.
– Ну не знаю. Какое есть. Хата эта никому не нужна, да и дом в деревне, думаю, тоже.
Все молча посмотрели в мою сторону. Я же не знала, что и сказать на это. Больше не найдя ничего, что могло бы пролить свет на произошедшее, мы не нашли и решили возвращаться в деревню, чтобы организовать перевозку и захоронение тела.
– Ильинична, справку о смерти я организую, а ты иди к председателю, чтоб место на кладбище выделил – не в лесу же ее хоронить, – сказал Семен Петрович, когда мы уже ехали в машине.
Надежда Ильинична только и смогла кивнуть в знак согласия – а что тут еще скажешь. Лерка за все время пути не проронила ни слова.
Как приехали, завертелась рутина с похоронами, оформлением бумаг и прочим. Мы же с Леркой предпочли удалиться и ушли на берег, нарвав огурцов с грядки и нарезав ржаного хлеба, чтобы подольше не возвращаться. Мы расстелили покрывало и подставили свои худые тела палящему летнему солнцу.
– Что ты обо всем этом думаешь? – поинтересовалась я у Лерки.
– Лучше об этом не думать, – ответила мне подруга.
– Не могу, мне все время лезут мысли об этой старухе. А правда, что она была ведьмой?
– Фиг знает, говорят – да. Нам с детства говорили не приближаться к ее дому от греха подальше, хотя моя бабушка ничего против нее не имела, а наоборот – пирогов напечет и ей отнесет. У нее, говорит, никого нет, и никто ее не порадует кроме меня. А вообще она вредная старуха была.
– А в чем ее вредность проявлялась?
– Ну как тебе сказать? Неприветливая она была.
– Так это не вредность, а нелюдимость.
– И это тоже.
– А где она жила?
– В конце деревни, – махнула рукой Лерка в неопределенную сторону. – А тебе зачем?
– Да так, интересно просто.
Больше мы об этом не говорили, но думать я о ведьме Аграфене не перестала и когда все уснули, я потихоньку выбралась из дома и пошла в конец деревни, зачем – я и сама не знала, какая-то неведомая сила тянула меня в этот таинственный дом. На небе взошла полная луна и светло было как днем, поэтому было совсем не страшно, только подойдя к дому, я испытала легкое волнение. Я откинула крючок, держащий калитку на запоре, и шагнула на ведьмину территорию. Дверь в дом была не заперта, наверное, она знала, что бояться ей некого. Я как можно бесшумнее вошла в дом, в сенях было темно, но попав в жилое пространство, все стало видно, поскольку занавески были раздвинуты и луна вовсю хозяйничала в доме, освещая все вокруг. В доме пахло сушеными травами и это вызывало какое-то умиротворение. Обойдя все пространство, я подошла к печке – холодная, видать, давно не топлено. Оно и понятно – Аграфена давно на болоте была. Тут за печкой послышалось легкое шуршание, я напряглась и замерла, сердце провалилось куда-то в район желудка. Я всмотрелась в темноту, из-за печки выбралось маленькое, сухое существо с торчащей во все стороны рыжей шерстью. Он буравил меня маленькими черными глазками и поводил в разные стороны удлиненными лысыми ушами. Я стояла ни жива, ни мертва, во все глаза уставившись на этого чудика.
– Чего стоишь как истукан?
– Это вы мне?
– Так окромя нас с тобой тут нет никого, – усмехнулось существо. – За наследством пришла?
– Нет.
– Как нет? – удивилось существо. – Наследство принять должно – силу-то свою Аграфена тебе отдала, вот и принимай все, что должна.
– А вы кто?
– Я Анчутка.
– Это ваше имя?
– Хоть имя, хоть прозвище, тебе видней. Книгу-то с
