тебе.
— Да? Проверим, как выполнишь обещание. Может, уже завёл себе какую латиноамериканку? Они, говорят, страстные!
— Не знаю, не проверял. Я здесь никого не знаю, мужской мир. За всё время из женщин только с Хулианой-Марией познакомился.
— Что за девушки? Молодые, красивые?
— А? Нееет! Это одна женщина преклонного возраста. Двойное имя. Дело у меня с ней было.
— Ну-ну, знаю я, какие у тебя могут быть дела! Парень ты видный, хоть туда, хоть сюда! Свобода, делай, что хочешь!
— Откуда знаешь? По себе судишь? — наша беседа стала походить на допрос, и я начал заводиться.
— В смысле?!
— Думаешь, не знаю, как к тебе Юра яйца подкатывает?!
— Ты что, следишь за мной?!? Аааа, Машка, докладывает!
— Да ничего она не докладывает, я и не общался с ней ни разу!
— Так, стоп! Мне это не интересно! Чего звонил?
— Тебя услышать хотел.
— Услышал? Всё, давай, до свиданья! Вечер, поздно, мне завтра рано вставать!
— Услышал. Пока.
— Ну, пока! — она отключилась.
Чёрт! Что за хрень! Никак с ней не получается нормально по душам пообщаться. Хотел сказать, что люблю-скучаю, а вместо этого… Всё никак не помиримся после раздельного празднования Нового года. Ничего, вот найду сокровища, посмотрим, что скажет. Вот только опасаюсь, уложусь ли в озвученные сроки? Не хотелось бы обманывать.
— Вот же дура! — кляла себя последними словами Наталья. Она уже полтора месяца, как жила в квартире Сергея, ожидая его возвращения. — Хотела ведь так много ему сказать! И что соскучилась сильно, и что не нужен ей никто, кроме него! А вместо этого опять поцапались на ровном месте! С другой стороны, сам виноват! Зачем он ей про какую-то Хулиану с Марией? Кстати, надо с Машкой разобраться, чтобы не транслировала того, что её никак не касается!
Наташа успокоилась и в очередной раз достала из шкафа югославский орден, который нашла во время уборки. Полюбовавшись, убрала на место к бумагам. У неё всё больше и больше вопросов к Петрову: откуда орден и бумаги о почётном гражданстве братской республики, каким боком её парень к югославской армии, и вообще, собирается он ей опять делать предложение о замужестве?!? Пусть только не вернётся в обещанный срок! Обидно, она запланировала с Сергеем идеальные отношения, а он действует не по плану! Точнее, не по её плану…
Понедельник. Мы отдали швартовы и взяли курс на Запад. Впереди буксир с капитаном, двумя штатными матросами и механиком, в кают-компании наши зацепившиеся языками девушки готовят обед, за буксиром буровит океанскую гладь лихтёр, прозванный броненосцем «Потёмкиным», позади на привязи тащится «Авось».
— Вот что, пацаны, не нравится мне наш капитан, — озвучил давно терзавшую меня мысль, оглядываясь на рубку. Наша мужская компания собралась на корме, и сейчас я озвучивал меры предосторожности нашего путешествия.
— Бггг, Серёга, именно так начинались все пиратские бунты на кораблях! — хохотнул Илья. — Ты планируешь устранить капитана и поднять Весёлого Роджера?
— Ну, пока дон Педро не давал повода, но я бы не расслаблялся.
— Ты что-то чувствуешь? — напрягся Семён.
— Оружие у капитана и команды. В рубке пистолет и сигнальная ракетница, в каютах длинноствол и пистолеты. Вроде, оснований для беспокойства нет, но будьте начеку. Передайте своим женщинам, чтобы ночью получше запирались в каютах.
— Будем ночевать, как решили? Две каюты на четверых, а нас семеро с Аришей, — спросил Илья. Мы ещё на берегу договорились, что днём все вместе на буксире, а на ночь я с Семёном на тузике добираемся до катера. Правда, сначала Ксюша воспылала энтузиазмом, но я её отговорил. Ночь, темень, неудобная лавка и попеременное дежурство. Поэтому она будет ночевать с Зинаидой, Илья с Юлей и Аришей, а я и Семён будем вести по очереди ночное дежурство. На всякий. У каждого недорогая портативная рация уоки-токи, если что, вызовут на помощь. Я же в качестве ультимативного оружия массового поражения. И боеприпасы могу обезвредить, и всю команду удалённо выключить, если будет надо.
— Да. Ночуем, как решили, и смотрим в оба.
Обед прошёл в тёплой дружеской обстановке. Сначала мы поснедали в компании с капитаном, затем команда. Дон Педро похвалил за домашний обед и напомнил об ужине. Заверили, что всё будет в лучшем виде — часть продуктов мы занесли на буксир и были готовы к выполнению договорённостей. Завтрак, обед, ужин и компот.
К вечеру поднялась волна. Ветра не было, но где-то прошёл шторм, и сейчас «Потёмкин» поднимался и опускался на длинных океанских волнах, периодически поднимая кучу брызг, которые доставали до крана. Позади на волнах прыгал катер, и я обосновался на корме, наблюдая за своей плавучей движимостью.
— Серёжа, что-то мне не хорошо, — из каюты на свежий воздух поднялась зеленеющая Юлия с дочкой на руках. Аришу тоже укачало, и она начала капризничать.
— Иди, подлечу, — усадил их на скамейку и начал водить над ними руками. Да, слабый вестибулярный аппарат, надо помочь.
Через пять минут вливания в них энергии, Юля встрепенулась:
— Ой, всё прошло! Ты настоящий волшебник! Спасибо огромное!
— Да не за что! Обращайся.
— Обязательно. Серёж, вы же с Семёном на катере ночуете, а если нам станет плохо ночью?
— Думаю, что не станет, влил в тебя силу с запасом. Если что, принимай лекарство от укачивания.
— Какое? Мы же ничего не купили!
— Блин, точно. Надо было драмину купить, — я и правда забыл про лекарства, понадеявшись на свои умения целителя. — Юль, знаешь, как раньше от качки лечились? Ромом. Накатываешь, и вестибулярный аппарат отключается.
— А Ариша? Её тоже ромом?
— Нет. Дети быстрее привыкают. Короче, думаю, ничего с вами не будет. Главное усните, а утром я на буксир вернусь.
На закате мы с Семёном взяли с собой термос с бутербродами, спустились в тузик и, спустя минуту, зацепились за «Авось». В рубке было прохладно. Запустил вхолостую двигатель, включил радар, ходовые огни, проверил глубину. Эхолот показывает прочерки — под нами бездна Перуанско-Чилийского жёлоба. Эта длинная впадина вдоль всего западного побережья Южной Америки глубиной от пяти до восьми тысяч метров была открыта в 1876 году инженерным судном «Дакия», прокладывавшем кабель по дну Тихого океана. Бррр, если что-то здесь утонет, найти будет невозможно.
Согревшись, отключили движок и всю электрику, оставив только топовый огонь. За окном уже темно, хоть глаз выколи. Только впереди буксир пыхтит, как новогодняя ёлка, весь в огнях, подсвечивая прожектором баржу.
Первым поставил дежурить Семёна, оставив себе собачью вахту. Забрался в спальник. Тепло, темно, водичка за бортом журчит, на волнах качает, как в колыбели. Хорошо. Уснул сразу.
Наталья с букетом из белых
