Бесконечности. В этот раз на крыльце особняка, между высоких колонн, меня встречал Барбул. Он сдержанно поклонился, испуганно сглотнул и пробормотал невнятные извинения.
— Что? — переспросил я из вредности, меня забавляло его смущение.
Барбул побледнел и отступил на шаг. Из-за его спины вышла Андреа и с достоинством произнесла:
— Ваш боевой наставник просит прощения за свою глупость, — она вздохнула и добавила: — А также интересуется, где ваш фамильяр. Барбул не желает более с ним пересекаться. Кажется, он считает его проклятым созданием. Там, откуда мы, такие верили, что такие существа приносят неудачу и смерть.
— Вам ли бояться смерти? — хмыкнул я.
— Ничто не вечно, — пожала плечами Андреа. — Однако некоторые начинают тосковать после ста лет в заточении, а другим и три тысячелетия не срок.
— Справедливо, — я повернулся к Барбулу и заверил его: — Бориса ты в скором времени не увидишь. А если вдруг когда-нибудь пересечётесь, то… Просто не наступай ему на хвост и не угрожай. Он, конечно, злопамятный, но мстить не будет. К тому же после той расчленёнки, — я показал на его прикрытые одеждой шрамы, — вы квиты.
— Спасибо! — выпалил Барбул и поспешил скрыться за дверью.
Я тоже направился внутрь, мимолётом поинтересовался у Андреа:
— Золотой Император ничего не передавал?
— Нет, — ответила она. — К сожалению, Шкатулка Бесконечности самых сильных магов высасывает быстрее, чем остальных. Ему приходится беречь силы, иначе он давно бы стал на уровень слуг — меня или Барбула.
— Занятно, — я отмахнулся, когда она попыталась зазвать меня в столовую и накормить, и взлетел по лестнице на третий этаж. Несколько раз позвал Золотого Императора, но тот не откликнулся. Видимо, действительно впал в спячку. Я обошёл тренировочный зал и задумчиво протянул: — Что же выбрать?
В итоге остановился на Кассиопее и Лире: первое Созвездие отвечало за огненную стихию, а второе — за ментальную защиту и атаки. Следующие четыре недели — в реальном мире чуть больше двух суток — я потратил на магическое развитие. Тренировки были в некотором смысле однообразные — конечно, прогресс увеличивался в разных навыках, но схема везде была одинаковая: сперва мне приходилось угадывать, что от меня хочет этаж во дворце Созвездия, а потом я долгие часы повторял одно и то же магическое действие.
Когда мы подъезжали к Грингфогу, я успел освоить тридцать семь способностей Кассиопеи — по ощущениям, оно было самым простым в освоении — и двадцать две способности Лиры. Покинув Шкатулку Бесконечности, я проанализировал ощущения — магия бурлила во всём мире, меня охватило невероятное чувство собственной мощи. Наконец! Я и раньше осознавал, что обладаю недюженной силой, но сейчас… Сейчас я поверил в это окончательно. Я поверил, что точно смогу победить и свихнувшегося Леонида, и бешеного Артура. Что уж говорить о Генри Нурфолке?
— Эй, Мерри! — позвал я, вылезая из повозки. Рыжий поспешно ко мне подбежал и выжидательно заглянул в глаза. Я его кратко проинструктировал: — Поезжайте с Дзеном в особняк Брана, отдохните, займитесь своими делами. Мне нужно отлучиться, но когда я вернусь, мы серьёзно поговорим и займёмся вашим развитием.
— Господин, моя мама прислала весточку через постовых, попросила заехать, — вмешался в нашу беседу Дзен, показывая на стражников у главных ворот. — Наверное, что-то важное. Я присоединюсь к вам чуть позже.
— До завтрашнего утра всё время твоё, — хмыкнул я.
Коротко с ними попрощавшись, я свернул в небольшую безлюдную улочку и позвал:
— Борис!
В этот же момент передо мной материализовалась недовольная кошачья морда, остальное тело пряталось в голубом портале.
— Чего тебе? — профырчал котяра и дёрнул усищами. — Между прочим, мы с Браном и его прекрасной Мариэль наслаждаемся оперой. Впрочем, тебе не понять. Кстати, ты вообще знаешь, что такое опера? По глазам вижу, что нет. Но ничего, я тебе сейчас расскажу, — он оглянулся в портал, во что-то всматриваясь. Из-за его спины и правда раздавалось протяжное пение. Боря прищурил глаза и пустился в объяснения: — Ну смотри, в общем, там сцена, а на этой сцене ходит дамочка и громко завывает…
— Я знаю, что такое опера, — перебил его я. — Ты мне лучше скажи, ты, пока меня не было, тренировался? С порталами.
— Тренировался, — раздражённо бросил Борис. — А ведь я — самый великий купец этой планеты! Только Брану об этом не говори, а то он обидится… Так вот, почему самый великий купец планеты должен работать? Почему ты меня заставляешь охотиться на мышей, если мне их приносят на тарелочке с голубой каёмочкой?!
— На каких мышей? — я даже на секунду растерялся, не понимая, о чём он толкует.
— Фигурально выражаясь, — фыркнул Борис. — Это метафора, литературный приём…
— Заткнись, пожалуйста, — вежливо попросил я и потёр виски. — И отвечай немедленно, можешь ли ты телепортировать меня в указанное место?
— А что мне за это будет?
— Я тебя не прибью прямо здесь и сейчас. Как тебе такая награда?
— Обезьяна лысая, — выругался Борис и спрыгнул на пыльную дорогу из портала. — Из-за тебя не узнаю, что за шуры-муры крутит голосистая дамочка с тем тощим хлыщом. И что она в нём нашла? — он уставился на меня, словно ожидая ответа о чужих любовных страданиях. Но поняв, что ничего не дождётся, выругался ещё громче и велел: — Адрес говори. Куда тебя телепортировать?
— Не знаю, — безмятежно улыбнулся я. — Но у тебя же есть и поисковые функции. Вот и найди мне особняк Рода Нурфолк.
— Хитрый красножопый павиан, — кошачий хвост задёргался из стороны в сторону, поднимая пыльную тучку. — Совсем ты своего фамильяра не бережёшь, вконец загоняешь…
Несмотря на ворчание, он прикрыл зелёные глазищи и сконцентрировался, а потом резко, без предупреждения, открыл неоново-голубой портал прямо у меня под ногами. Я взмахнул руками, инстинктивно пытаясь удержать равновесие, и полетел в бездну, чтобы через мгновение вынырнуть в тёмном коридоре. Дорогущие вазы, вышитые гобелены, позолоченные двери — всё кричало о том, что здесь живут богачи. Борис запрыгнул на ближайшие столик и, скинув вазу с цветами на пол, провозгласил:
— На месте! А теперь позвольте откланяться.
На звон разбитого хрусталя выбежал встревоженный слуга, и мне пришлось отвлечься на него, так что Борис хитростью и коварством в который раз спасся
