– Орланда, я рад, что ты так быстро пришла.
– Слушаю вас, монсеньор!
– Можешь не обижаться, я сейчас действительно говорю как глава всех волшебников!
Орланда ан-Криталь хлопнула ресницами, но возражать не стала. Как отец пожелает, так и будет. Она немного обиделась из-за срочного и очень официального вызова, который он послал ей, чтобы вернуть из мира Двенадцати Дев, но вдруг папочка нашел что-то хорошее? Что-нибудь против этой непотопляемой мерзавки, которая осмелилась не только посягнуть на ее, Орланды, любимого, но еще и отстаивать свои (смешно сказать!) права на Ника! Как будто у нее могли быть хоть какие-то права! Какова наглость!
– Хорошо, папочка. Что случилось?
– Олечка, ты должна раз и навсегда оставить в покое эту девицу.
– Не поняла?
Орланда все отлично поняла, но не решалась признаться даже самой себе.
– Все ты поняла. Оставь в покое Тину, или я тебя самолично запру рядом с Ником.
– Лучше не рядом, а в одной комнате, – предложила Орланда.
– Могу и в одной, – не принял шутки отец. – Оля, я тебе вполне серьезно говорю, оставь ее в покое. Первый твой шаг в направлении Тины станет последним твоим свободным шагом!
– Папа!
– Оля, так надо!
Орланда так не думала. Она схватила с письменного стола роскошную чернильницу и с размаху запустила ею в стену кабинета.
– Нет!!!
– Оля! Сядь и выслушай меня!
– Не хочу я ничего слушать! – впала в истерику Орланда. – Не желаю! Я ее убью, убью, убью!!! И ты мне в этом не помешаешь! Что, сам на эту гадину глаз положил?!
Этого верховный волшебник вынести уже не смог. Он нехорошо посмотрел на дочку и слегка прищелкнул пальцами. Над головой возмущенной волшебницы материализовалось двадцатилитровое ведро с водой. Повисело несколько секунд – и решительно перевернулось.
Орланда завизжала.
Верховный волшебник посмотрел на мокрую дочку, а потом сотворил рукой еще несколько пассов. В результате разъяренная волшебница оказалась привязанной к роскошному и очень тяжелому креслу. И сидеть ей там было, пока отец не решил бы освободить ее. Как известно, сломать чужое заклинание может или тот, кто сильнее, или несколько более слабых волшебников, объединивших свои силы. Орланда хотела было выругаться, но отец предупреждающе повел бровью – и волшебница заткнулась. Папочка ведь мог и кляп в рот затолкать.
– А теперь послушай меня молча и спокойно. Знаешь, кто такой Рон Джетлисс?
Округлившиеся глаза Орланды сказали верховному волшебнику, что растолковывать не надо.
– Вижу. Знаешь. Так вот, его приговорили к заточению в вещи – и теперь эта вещь у твоей заклятой подруги. Поэтому мы не можем тронуть ее даже пальцем. Ясно?
Орланда напряженно размышляла.
– Пап, ты хочешь сказать, что она может освободить Рона Джетлисса?
– Тина? Она многое может. Ты же знаешь, что везение – это способность, иногда неосознанная, влиять на магический эфир.
– Ну да. Это даже новички знают! И что?
– И то! Что у нее эта способность развита больше, чем у кого бы то ни было! Если мы разозлим ее еще больше, она откажет нам, и судьбу предмета с заточенным Джетлиссом даже я не смогу представить! Она может даже освободить его!
– Папа, это полная чушь!
– Да неужели? Оля, я решительно запрещаю тебе приближаться к этой женщине и строго покараю за любое непослушание! Она должна отдать артефакт. Ясно?
– Ясно, – согласилась Орланда. Но согласие было явно надуманным. Волшебник внимательно посмотрел на нее – и покачал головой.
– Все-таки придется тебе под замком посидеть.
– Папа!!!
– Разумеется, я твой отец. И ты прекрасно знаешь, что я потакаю тебе во всех твоих капризах. Но сейчас мы не можем рисковать.
– Папа, но ведь можно взять талисман и с мертвого тела!
Верховный волшебник грустно покачал головой:
– Нельзя.
– Но почему?!
– Оля, твоя ненависть мешает тебе здраво мыслить? Ты же чему-то училась, ты должна знать, как можно освободить заточенного в артефакте волшебника?
– Ну да! И что?
– Тогда перечисли мне все способы!
Голос верховного волшебника стал строже. Дочь не просто не понимала его, она и не хотела понимать. М-да, глуповата она все-таки. Верховный волшебник любил свое единственное детище, но оценивал ее здраво. Капризна, неуправляема, склонна к истерикам и к передергиванию. И это еще не полный список достоинств. Сейчас она хочет получить своего Ника – и голову Тины на блюде. Первое он даже готов ей позволить, но не второе. Только не сейчас. Может быть, позже, когда она отдаст артефакт…
– Первое. Это освобождение по сроку заточения. Второе – если соберется несколько более слабых волшебников и объединят силы, – кислым тоном начала перечислять Орланда. – В это сложно поверить. Понадобится не меньше шестидесяти вэари, так что ничего у нее не выйдет! Третье. Если найдется кто-то, превосходящий по силе волшебника, наложившего заклятье. Это, ты сам понимаешь, невозможно! Его и накладывали-то несколько волшебников уровня А. Четвертое и последнее. Магия крови. Тоже можно не опасаться. Вряд ли эта плебейка знает хоть что-то о магии! Ее спасают только наглость и невероятное везение.
– Олечка. – Голос верховного колдуна звучал подозрительно мягко, словно он готовился произнести какую-нибудь гадость. Орланда насторожилась. – Доченька, дело в том, что смерть – это тоже магия. И очень сильная. Эта твоя Тина взяла медальон с заточенным волшебником с трупа прежнего владельца, то есть теперь она его законный хозяин. Чувствительность даже начинающих волшебников к таким вещам гораздо сильнее, чем у обычных людей. Она наверняка поняла, что ее находка не так обычна, как кажется. И теперь, если ты убьешь ее, в момент смерти ей будет достаточно всего лишь одного слова, чтобы Рон Джетлисс освободился.
– А если она не сможет произнести его?
Волшебник топнул ногой. Нет, ну что ты будешь делать?! Дочка просто не желает его слушать! Он может проговорить с ней еще неделю, но она ничего не услышит. Не захочет.
– Значит так, Олечка. Сейчас ты отправляешься в камеру к Нику, и сидите с ним там, пока я не поговорю с Тиной. Можешь заодно потрахаться с ним. Напоследок. Потому что, если твоя заклятая подруга пожелает получить своего мужа в обмен на медальон, я отдам его без колебаний.
– Папа-а-а-а!!!! – заорала Орланда ан-Криталь, но было уже поздно. Волшебник хлопнул в ладоши, и кресло с привязанной девушкой снесло в направлении индивидуальной камеры Ника. Верховный волшебник почесал в затылке, вздохнул и принялся составлять официальное послание владычице эльфов.
Орланда обнаружила себя сидящей на ковре в комнате, где содержался пленный Ник. Сам волшебник стоял прямо над девушкой и разглядывал ее с ехидной улыбочкой на губах.
– Что, Олечка, папочка отшлепал?
Эта фраза оказалась последней каплей. Орланда ан-Криталь, высокородная и отлично воспитанная волшебница, взревела раненым бизоном и выдала длинную тираду о происхождении, воспитании, интимной жизни и ближайших родственниках его жены. Ник внимательно выслушал ее и покачал головой.
– Дорогая Олечка, ты не сказала мне ничего нового. Я сам иногда удивляюсь, как меня угораздило жениться на этом милом монстре. Чем она тебе на этот раз так насолила?
На лице Орланды внезапно появилось хорошо знакомое Нику хищное выражение.
– Это не так важно. Срок действия барутты – десять дней? Иди ко мне, милый!
Ника затошнило, но собственное тело не оставило ему выбора. Он, словно марионетка, поднялся с кровати и протянул руки волшебнице.
Мы ехали и ехали по пустыне. Когда все это закончится, я отправлюсь на море. Определенно. Осточертел мне этот желтый песок. Значит, надо ехать туда, где он белого цвета. И синее-синее море. Много-много воды. Я буду лежать целый день в шезлонге, сосать коктейли и наверняка заведу курортный роман.
Просто так, чтобы скучно не было.
Тесей и Геракл не жаловались, но по их глазам я видела, что в следующий раз в пустыню их за уши не затащишь! Как я их понимала! Самой было уже все по фигу. Если бы Орланда решила меня сейчас прикончить, я бы и глазом не моргнула. Может, даже поблагодарила бы. Выматывала меня эта пустыня! Надоедало чувствовать себя мухой в янтаре. Если бы не разные оазисы, попадавшиеся нам на пути, я бы даже поверила, что мы никуда не движемся. На мой взгляд, самое худшее в пустыне – это ее монотонность. Даже тех придурков-кентавров я вспоминала сейчас с благодарностью. Они, по крайней мере, развеяли мою скуку. Хотя больше никто из их племени нам на пути не попался. Тоска-а-а!
К счастью, все когда-нибудь кончается. И на исходе третьей недели путешествия перед нами замаячила высокая стена. Я узнала ее сразу. Именно такая была изображена на картинке в Междумирианнике. Сложенная из множества камней весьма странной, семиугольной формы. И все семиугольники были окрашены в разные цвета. Те самые. Радужные. Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан. Огненно-красный, апельсиново-оранжевый, лимонно-желтый, изумрудно-зеленый, небесно-голубой, сапфирово-синий и чернильно-лиловый. Все цвета преувеличены, подчеркнуты, как будто безумный художник решил взять не просто краски, а самую их суть. Но, даже ни разу не видев прежде, я узнала бы эту стену из тысячи тысяч других. От нее шла такая мощная волна магической силы, что даже я, дилетантка несчастная, ощутила ее еще за два часа до того, как увидела. Мы задрали головы, осматривая эту стену. Все семь красок переплетались на семиугольных плитках, так, что зеленый, например, не оказывался рядом с зеленым, а синий рядом с синим. От полыхания красок слепило глаза, но все равно это было чертовски красиво.
