class="p1">Рты остальных раскрылись в немом оцепенении не способные издать ни звука, а незнакомец в плаще всё стоял и смотрел на них, широко улыбаясь им в лица, которые приобретали гримасы страха.
— Судари вы я гляжу, от представления языки проглотили. Как вам зрелище? Ни вам ли не знать. Достал нож, значит бей. Хочешь отнять жизнь, будь готов, что её отнимут у вас.
— Аааа! — издал дикий рёв кряжистый мужик. — Черви! Черви в моей голове! — И рванув к ближайшей стене, влетел в неё лбом, раскраивая себе череп об каменную кладку.
Тело мужика ещё оставляло кровяной шлейф на кирпичах, а ещё один парень, крича про то, что его душат, упал на колени и стал ногтями рвать себе горло, а мужчина в плаще стоял и улыбался, смотря, как он добирается до гортани.
Подворотня окрашивалась в красный цвет, а один из мужчин, который стоял позади всех, единственный рванул наутёк, но тот, кого они хотели ограбить, исчез в тени, и появился за их спинами, из темноты подворотни, бледно поблёскивая ставшими красными глазами.
— А ты куда? Спектакль не кончился. А это значит, актёры не расходятся. — Ударил он его в колено ногой, ломая ногу в открытом переломе, но крика боли не последовало.
Парень падал с торчащей из штанины костью в снег абсолютно беззвучно, только его лицо выражало агонию и безумную боль.
— Ты! Ты дьявол! — Трясущимися от безумного страха губами произнёс единственно стоявший на ногах низкий мужчина лет тридцати отроду.
— Раньше меня называли слегка иначе, — пошёл к нему мужчина в пальто, — Но это дела давно минувших дней, можно выразиться даже приданий старины. Спасибо за представление. Я, пожалуй, пойду. — Миролюбивой улыбкой улыбнулся человек.
В тот же миг последний оставшийся на ногах бандит раскинул руки, словно имитируя крест, а тот, кто валялся с переломом, вскочив на ноги не роняя ни звука, понёсся на него, яростно вцепляясь в его горло зубами, при этом захлёбываясь его кровью.
Мёртвые тела упали в снег, а мужчина пошёл в темноту подворотни.
— Представление кончилось. И зачем было так напрягаться? Можно было и без этого их убить, — сам себе сказал мужчина, исчезая в темноте. — Всему виной наверное ностальгия.
Глава 21. Гром над свадьбой, или посмотри в мои глаза.
Был предпоследний день новогодних гуляний, когда я шёл к княжескому особняку Полозовых.
День отдавал владения вечеру, а погода стояла солнечная и морозная, от чего белый снег блестел и переливался.
Все дни после нового года я думал над словами княжны Худаловой, о том, что Полозовы будут приглашены на свадьбу к Николаю, где я был второй основной фигурой после жениха с невестой.
Суть моих мыслей была проста. Как отреагирует Елена на то, что я и есть Оражен. Тот самый, который пока ещё обручён с её сестрой. И тот самый выскочка, который решил получить аристократические привилегии за счёт её сестрёнки и рода в целом.
Как могла отреагировать на эту новость эта взбалмошная девчонка? Не выйдет ли так, что случится скандал на свадьбе? Хотя скандалы меня заботили только отчасти.
Я много времени провёл с Еленой, и понимал её, наверное, как никто другой. Болезнь, которая могла убить. Та, что закрыла дверь к развитию силы и самореализации. Болезнь, из-за которой на тебя всегда смотрели чуть иначе, чем на всех остальных.
Да. Я в своей прошлой жизни прошёл через всё это. И от этого я хорошо понимал её чувства. Но тут было куда сложнее, чем у меня. Елена была изгоем из-за своего недуга. Можно сказать, её предали даже самые близкие люди, поставив на ней крест.
Я знал, что её излечение не даст ей желаемого тепла и искреннего взгляда. Напротив. Излечение повлечёт за собой меркантильные последствия, ещё больше ударив по девушке. Поэтому я старался ненавязчиво подготовить её к этому. Я не хотел, чтобы я был прав в своих выводах и мыслях. Но я оказался прав, и её поздний побег из дома в метель был мне доказательством.
Думая обо всём этом, я понимал, что я изначально скрыл свою личность, и установил правила наших встреч во благо ей. Однако тем самым я сам загнал себя в ловушку.
Преданная и, не получившая желаемого от своей семьи Елена узнав таким образом, что я Оражен собственной персоной, могла многое себе надумать.
Размышляя долгое время над этим, я осознал, что правду обо мне она должна узнать от меня, и не как иначе.
Поднявшись по крыльцу, я постучал в дверь, и тяжело выдохнул. Я приблизительно понимал, что будет дальше, но осознание возможных событий, не делали мне фору.
Дверь открылась, и я увидел усатого пожилого мужчину в сером однотонном костюме.
— Чем могу служить сударь? — Нейтрально произнёс слуга.
— Я прибыл с визитом к княжне Инне Михайловне, а также к её внучке Елене Владимировне.
— Прошу проходите, — учтиво отодвинулся от дверного проёма мужчина. — Прошу вас ожидать тут. — Вновь заговорил слуга, когда я зашёл в дом, а он закрыл за мной дверь. — Я доложу о вашем приходе.
Служащий дома удалился, а я остался стоять в холле особняка, достав из кармана пальто пригласительное письмо на свадьбу князя Ястрина и княжны Горлицыной.
Не прошло и пары минут, как я услышал звук шагов, а потом увидел их хозяина, а точнее хозяйку.
Елена выскочила из дальнего арочного проёма, как я помнил ведущего в кухонные помещения, и хотела быстро дойти до огромной лестницы на второй этаж, которая раздваивалась на высоте второго этажа, но застыла колом, смотря на меня стоявшего у двери её дома.
Глаза девушки распахнулись, а челюсть отвисла от удивления, а через пару вдохов она быстро устремилась ко мне.
— Гриш? Ты…. Ты чего тут делаешь? Как ты сюда попал вообще? Ты зачем сюда пришёл? — Посыпались от девушки вопросы.
— Ты куда рванула? Тебе же сказали… — Произнесла Анастасия, выходя из той же дверной арки. — А вы что тут делаете? Григорий. Я не припоминаю, что у нас с вами назначена встреча на сегодня. Я, конечно, всё понимаю. Но в светском обществе принято заранее сообщать о своём визите. — Шла к нам Настя, слегка шурша подолом платья.
Елена непонимающе, и растерянно перевела взгляд с меня на сестру, после чего произнесла:
— А как? А вы…?
