Руслан различил движение темноты.
Откуда-то снизу в лицо ринулся сгусток мрака. Руслан дёрнулся в сторону, вычертил простейшее изгнание и в свете знака заметил, как на стенах, на полу и, кажется, даже в воздухе зашевелились, ускользая от ненавистного света сгустки тьмы. Действительно похожи на кляксы.
Ладно, некогда их разглядывать!
Он шагнул в пустой дверной проём.
— Где потерялся? — тут же спросил из темноты наставник. — Вон, гляди правее: в подвал утекают. Видимо, улей там.
Они дошли до места, где исчезал потом тьмы. Дыра в полу. Руслан прикинул её размеры: видимо, лезть туда придётся ему.
— Ну, что стоишь? — поторопил Бьёрн. — Их меньше становится. Вот соберутся все и ну делиться!
Руслан скинул рюкзак: с ним никак не пролезть. Спросил:
— Если улей там, то можно же и посветить? Всё равно им деваться некуда, так?
— Ага.
“Чернушки” метнулись прочь от светового пятна. К счастью, не очень высоко — метра три. Руслан аккуратно спрыгнул в пролом и, приземлившись, огляделся. В углу угадывался силуэт чего-то вроде вытянутого бочонка.
Руслан выдернул пробку и бросил бутылку — в следующий миг “бочонок” вспыхнул синеватым пламенем, тут же перелинявшим в белое. Улей прогорел секунды за три-четыре.
Когда Руслан выбрался наружу, наставник сказал:
— Отлично! Ты молодец! А, кстати, а чего звонил?
— Ты можешь меня проверить? А то со мной тут вот, что вышло...
Руслан в общих чертах рассказал, как он столкнулся с Люсей и её хозяином.
— Так, ну-ка давай наружу.
На улице Бьёрн осмотрел ученика со всех сторон, проверил двадцатью разными знаками, но не нашёл ничего подозрительного.
— Странно, — подытожил он. — Я разузнаю насчёт этого ящера и этого Дениса. А ты, ученик, в следующий раз сразу говори о необычных встречах. Тем более, если глаз болит.
Наставник вызвал такси и повёз ученика к себе, а по пути разбудил нескольких видящих звонками. Седьмой разбуженный, громко зевая, сказал:
— Багдадский ящер может вызывать что-то вроде аллергии. Очень редко, но такое случается. Короткая вспышка паники. Нет, это не опасно. Галлюцинации? Нет, про такое не слышал, но я опять же не специалист. Это же редкий заграничный экземпляр.
Дома Бьёрн ещё раз проверил ученика, но всё было чисто.
— Видимо, это та самая редкая аллергия, — развёл руками Руслан. — Надо же, ни на что аллергии нет, а вот на ящера есть.
Когда он устроился на знакомом диванчике, то решил выбросить из головы всех ящериц, “чернушек”, аллергию и всё остальное. Проблемы надо решать по мере поступления, а пока надо хорошенько выспаться.
20 ноября
Девочка действительно выглядела неважно. Бледная, худенькая и какая-то измождённая, она совсем не хотела просыпаться.
— Танечка всё время спит, — всхлипнула её мама. — А раньше была подвижная, весёлая...
...Встревоженная женщина позвонила Бьёрну утром. С её дочкой что-то случилось. Девочка перестала играть, не хочет смотреть мультики, на расспросы отвечает, что всё хорошо.
Бьёрн пообещал приехать.
И вот, сорок минут спустя, они с Русланом в обычной двухкомнатной квартире, в спальне Тани.
Тут розовые обои с зайчиками, всюду куклы и плюшевые звери, почти кукольная кроватка с розовым покрывалом, на котором спит, никак не желая просыпаться, девочка лет шести в пижаме с медвежатами. У кровати дочери взволнованные родители.
— Так, будем проверять, что тут, — нахмурился Бьёрн. — Вы за дверью постойте.
Супруги вышли, оставив видящих наедине с так и не проснувшейся девочкой. Руслан внимательно присмотрелся к ней, но ничего странного не увидел. Девочка спала спокойно, просто слишком глубоко и, видимо, слишком долго.
— Что-то есть? — спросил наставник, чертящий знаки, стоя посреди комнаты.
— Нет, на первый взгляд всё чисто.
Простые знаки не показывали ничего. Сложные связки загадочно мерцали, намекая, что некое существо влияет на ребёнка, но как именно и где оно — догадывайтесь сами.
Бьёрн и Руслан изучили комнату вдоль и поперёк: стены и потолок, пол и мебель, игрушки и одежду. Ничего.
Затем почти час чертили знаки над девочкой. Снова ничего.
Таня так и не проснулась. Спала она спокойно. Иногда хмурилась во сне, но не кричала, не плакала, не задыхалась.
За дверью детской топтались родители. Ждали. Негромко переговаривались. Вздыхали. Но войти не пытались, хотя, само собой, им очень хотелось узнать, что там делают “приглашённые специалисты”.
Наконец Бьёрн впустил родителей.
— На кошмары не жалуется? — спросил он.
Заплаканная мама покачала головой:
— Нет. Говорит, ей нравится спать!
— Так вы можете что-то сделать? — воинственно хмурился отец.
На вид он казался младше Бьёрна, а его жена выглядела ещё моложе, и Руслана изумляло то, что у таких молодых людей уже есть ребёнок.
— Чтобы помочь, мне надо понять, что с ней, — ответил Бьёрн. — Давно это началось?
— Неделю назад... Когда мы от Инги Ивановны, свекрови, вернулись...
— Мама тут не при чём! — рассердился отец девочки.
Его жена расплакалась:
— Я не говорила, что она виновата!
— Так, — нахмурился Бьёрн, — хватит орать друг на друга! Тут ребёнку плохо. И вашей дочке нужно, чтоб вы были вменяемыми.
Мужчина пробормотал что-то вроде извинения и опустился на колени рядом с кроватью, глядя на дочь.
Женщина всхлипнула и прошептала:
— Простите. Мы так волнуемся...
— Давайте выйдем, — предложил Бьёрн. — Возможно, вам будет легче, если не смотреть на ребёнка.
— Вряд ли... Но ладно, давайте выйдем.
На кухне она действительно стала спокойнее. Села за стол, сняв со спинки стула полотенце.
— Ну так что случилось перед тем, как ваша дочь впала в такое состояние?
— Мы поехали в Черёмушки, к семье мужа. У его мамы был юбилей... ну, неважно. В общем, на обратном пути мы заблудились. Я за рулём была. Володя выпил. Вы не думайте: он не алкоголик! Просто мамин юбилей же... ну, в общем я за руль села, а он задремал. И Таня заснула. Утомилась, конечно. А я...
Клиентка снова всхлипнула, но сумела не заплакать, стиснув в руках полотенце.
— Я свернула не туда. Мы редко в Черёмушки ездим. Обычно Володина родня к нам приезжает. Ну, это неважно. В общем я повернула налево, а надо было прямо на
