«ты». Она единственная в нашей компании выкала, соблюдая субординацию, но случились совместные ныряния и проживание под одной крышей.
— Я вот тоже не сильно верю. Хотя, ты же экстрасенс, может, и подсмотрел чего, — рассудил Илья. — Ну, что? Домой? Завтра с утра нырять, пока погода позволяет.
— Вы идите, я попозже приду, — решил ещё посидеть. Ребята молодые, влюблённые, энергии много, пусть побудут дома в одиночестве. А то страстная Зинаида иногда утром смущается из-за учинённого ночного шума.
Ушли, а я начал заливаться пивом. Отчего-то на душе было тоскливо. Если раньше Наталья ещё отвечала на электронные письма, то после моего последнего е-мэйла, что нам придётся здесь немного задержаться, и меня не будет чуть больше, чем три месяца, пропала. И пеленговать перестала. Я иногда заглядывал в офис, но её постоянно не было на месте. А у меня все силы уходят на погружение в прошлое, вот и нет ни времени, ни возможности её искать. В общем, грусть-тоска, а ребята правы. Надо быть рядом с любимым человеком. Нашёл своё счастье, хватай и не отпускай, чтобы не пропало. А я, как дурак, за сокровищами. Правы были предки: «Не надобен и клад, коли в доме лад». Может, плюнуть, и вернуться, пока не стало слишком поздно?
С другой стороны, развели, понимаешь, матриархат. Нельзя давать женщинам садиться себе на шею! Их можно любить, баловать, носить на руках, но давать собой манипулировать и управлять — однозначно нет! Решено. Делай, что должен, и будь, что будет! Сначала завершу начатое, а там посмотрим.
— Добрый вечер, вы позволите? — от самокопания меня отвлёк вопрос на английском.
— Вечер добрый, — я кивнул возникшему у моего стола американцу.
— Вы же из России? — спросил он, присаживаясь за столом со своей кружкой пива.
— Да, из России, а что?
— А я из США. Русские и американцы теперь друзья. Вот и подсел к вам по дружески пообщаться на нормальном языке. Хорошо, что вы по-английски говорите, а то здесь все только на испанском говорят, даже посидеть не с кем. Дикари.
— А с чего вы взяли, что мы друзья? — удивился я.
— Ну, как же? Наши президенты Билл и Борис дружат, значит, и между простыми гражданами хорошие отношения.
— Нет, у нас уже новый президент. Не уверен, что он с вашим Биллом обниматься будет.
— Да? Это не важно. Ведь между нашими великими странами так много общего! Мы сильные, вы тоже. И мы, и вы — агрессивные захватчики. Только вы нахапали территорий раньше, а мы до сих пор в процессе. Мы — сверхдержава, вы были ею в прошлом. Поэтому мне интересно с вами познакомиться поближе. Не с латиносами же мне общаться? — он презрительно поглядел на весёлую компанию смуглых рыбаков за соседним столом, и опять повернулся ко мне. — Меня зовут Бернард, а вас?
— Петров. Сергей Петров.
— Петроф — красивое имя. Друзья зовут меня Берни, ты меня тоже так можешь называть. Скажи мне, Петроф, а вы, что, испанское золото ищите? — он вперился в меня пристальным взглядом.
— С чего ты взял? — я был ошарашен. Штирлиц как никогда был близок к провалу. Вроде, скрывали свои телодвижения, как могли, а здесь такое!
— Ну, как же? Ныряете постоянно, выходите в море как на работу уже второй месяц. Тем более наступили холода. Люди на отдыхе так себя не ведут, — и опять рентгеновский взгляд.
— Нет, Берни, ты ошибся. Мы обычные рыбаки, которые очень любят лобстеров. И на счёт русских ты ошибаешься. Мы не просто непохожи, мы абсолютные противоположности. Вы — потомки бандитов англичан, которые обращали в рабство своих соседей ирландцев и дарили индейцам заражённые оспой одеяла для освобождения жизненного пространства, а мы потомки пионеров-первопроходцев, которые ассимилировали малые народности, даря им защиту, образование и медицину. Вы — грабители и воры, Берни. Да, есть среди вас умные и порядочные люди, инженеры, которые делают классные мощные машины, учёные, которые передали нам секрет атомной бомбы, но у большинства из вас во главе прибыль, а у нас совесть. Мы поступаем по справедливости, а вы, как выгоднее, — меня несло. Выпитый алкоголь заставил резать красноносому американцу правду-матку в глаза. Умом я понимал, зря я тут бисер мечу, но захотелось выплеснуть на него накопившееся раздражение. Опять же, лучшая защита — нападение. А чего он здесь в душу лезет, пытаясь вынюхать?
— Кто там из ваших лидеров сказал: «У Америки нет постоянных друзей, есть только постоянные интересы?» Так что, не друг ты мне, Берни, и никогда не будешь. Пшёл вон, Пинкертон хренов!
Рожа американца налилась дурной кровью:
— Сокровище на этом острове моё! И я теперь за тобой наблюдаю! Только мне здесь разрешены поиски клада! — проорал он мне в лицо, брызжа слюной, вскочил со стула и пулей вылетел из паба.
Илья в сопровождении повеселевших дам вернулся с материка. Юля с дочкой щеголяли в обновках, Борисовна успокоилась и стала опять улыбаться. Оказывается, Алексей, соскучившись, обещался прилететь в июне, и она была вся в предвкушении.
Товарищи заинтересовались нашей находкой, и мы по очереди поныряли, пытаясь отыскать корму. Не нашли, зато откопали большущий якорь и тоже подняли его на поверхность. Когда его перегрузили на палубу лихтёра, до сих пор стоящего у причала, и почистили, на находку слетелись местные детишки. Они без стеснения перебрались на баржу поглазеть и потрогать, с восторгом призывая родителей присоединиться, взрослые же островитяне вели себя более сдержанно, наблюдая за непоседами с расстояния. Американец тоже мелькнул на берегу, заинтересовавшись, но подходить не стал.
Мы с Зиной попытались расспросить коменданта, что это за судно могло быть, но Мигель не знал, а в хрониках поселения никаких записей о разбившихся судах не было. Мало ли какой корабль два века назад вышел из порта и не дошёл до места назначения? Было бы известно название, ещё можно было бы попытаться, а так, дохлый номер.
Зинаида с Семёном улетели на материк, оставшихся ребят опять закрутила череда монотонных будней. Погода не радовала, и мы половину времени проводили на берегу. Продажи стройматериалов шли ни шатко, ни валко, всю выручку тратили на бензин и продукты. Я водил катер, нырял в океан и в прошлое.
«18 Июня. Дошёл до 1824 года. Вернулись Семён с Зиной, привезли с собой Алексея. Кормим его исключительно лангустами, удивляется, почему мы их сами игнорируем. Он привёз с собой две буханки чёрного хлеба, смели одну за вечер, вторую отложили для праздничного случая. Говорит, мы здесь совсем одичали вдали от цивилизации. Ксюша ходит счастливая».
