к Джованни, забавляясь.
– Значит, ты отслеживал всех вампиров, с которыми я встречалась, и тайком затаивал на них обиду? Это был какой-то своеобразный романтический жест? Я бы предпочла розы.
– И да, и нет. – Джованни усмехается, потирая затылок. – Я просто ревновал. И слишком много думал, лежа ночью в постели – потому что это единственное время, когда я был предоставлен самому себе. Я думал о том, как ты связала бы себя узами брака с каким-то неудачником, который был бы ниже тебя. И о том, как я сделал бы счастливое лицо, посещая твою свадьбу и поздравляя тебя, не бросившись сразу после этого с ближайшего небоскреба. Но поскольку ты сто лет кормила Нино, я знал, что ты не сможешь предложить свою кровь кому-то еще, пока он все еще питается от тебя, как пиявка.
– Не пиявка, – дуется Селлина, хотя Джованни отчасти прав, это было постоянным предметом спора на протяжении всей ее жизни на свиданиях. Это было трудно объяснить: «Извини, я не могу позволить тебе пить мою кровь, потому что я – источник для моего лучшего друга. Нет, у нас нет романтических отношений. Нет, мы не связаны. Он эмоционально травмирован, и я просто должна его поддержать. Ты не против?» Ее отношения никогда не длились очень долго, но она также ни к кому не была слишком привязана.
То есть за исключением мужчины, сидящего рядом с ней. Он всегда оставался в дальнем уголке ее сознания и сердца. Она игнорировала его годами – не обращала на него внимания. Но он всегда был там, занимая особое место.
Джованни скрещивает руки.
– Наверное, в каком-то смысле он мне помог. Хотя я никогда ему этого не скажу… маленький мешающий кровосос.
– Мне уже надоело, что ты грубишь Нино, и что ты сделал, чтобы он появился у меня на пороге посреди ночи несколько недель назад?
Он делает паузу, его лицо выражает вину.
– Он ничего не сказал?
– Нет. Я могла сказать, что он был расстроен, но он сказал мне, что поддерживает нас и что я должна позвонить тебе. Я не позвонила, но через час ты все равно появился на моем пороге. Выкладывай.
Джованни глубоко выдыхает и смотрит в сторону, все еще поддерживая молчание. Это заставляет Селлину улыбнуться.
– Ты не хочешь мне рассказывать, потому что знаешь, что поступил неправильно.
– Не неправильно. Но возможно… грубо.
– Слушай, у Нино все замечательно, да? Он больше не привязан к моему бедру и не прячется в твоем поместье. Он связан с невероятным человеком, который обожает его и готов ради него на все. У него свой бизнес и связи в новом королевстве, и ты даже признался, что впечатлен тем, что он сделал для себя. Он отправился в Йемен, чтобы помочь спасти порабощенных вампиров и разгадать давнюю культурную тайну! Может, ты сделаешь ему поблажку? Ты на него накричал, я знаю. Он не ребенок – если ты просто поговоришь, он тебя послушает.
– Я знаю. Я больше так не буду.
– Скажи ему, что он делает хорошую работу – он действительно оценит это.
– Я так и делаю… иногда. Это был просто неудачный момент.
– Верно. Слушай. Со всеми этими стрессами и драмами в последнее время, нам нужен отпуск. У Нино и Хару есть чем заняться. Я забираю тебя в Танзанию.
Свет в орехово-зеленых глазах Джованни загорается, и его лицо расплывается в диковатой улыбке.
– Да?
– Да. Может быть, мы сможем скорректировать наши графики и поехать в декабре? Мы назовем это медовым месяцем нашей связи. Или мы можем подождать до нашей официальной свадьбы весной следующего года?
– Чем раньше, тем лучше. – Он ухмыляется. – Боже, я, черт возьми, не могу дождаться. Отпуск.
Джованни переводит взгляд, и Селлина прослеживает за ним. Невысокая женщина с кожей цвета карамели и роскошными черными волосами идет к их столику. Они оба встают в знак приветствия. Селлина протягивает руку, чтобы пожать ее, и взволнованно представляется.
Армина Хан – успешная владелица галереи современного искусства в Мадриде. Она приехала в Милан на выходные, но присоединилась к ним на ужине по личной просьбе Джованни. Если кто и может дать представление о том, как владеть процветающей художественной галереей в крупном мегаполисе, то только эта женщина.
Нино моргает, открывая глаза, – тепло утреннего солнца проникает сквозь окно, согревая его лицо. Он поворачивает голову на подушке и смотрит на вид за стеклом. Небо яркого голубого цвета, а суровые горы, окружающие хижину, величественны и огромны.
Он делает глубокий вдох чистого воздуха. Харука, должно быть, открыл окно, когда вставал с постели, потому что теперь комната наполнена ароматом летнего леса – вокруг их дома много зелени и солнечного света.
– Сегодня, – говорит себе Нино. – Мы должны поговорить об этом…
Вселенная продолжает что-то показывать ему, и даже здесь, в Трентино, но вместо того, чтобы взять быка за рога, Нино все равно возвращается к своему детскому образу мышления.
Если Хару ничего не скажет… тогда, может быть, мне стоит заняться своими делами? Может, он сам заговорит об этом, когда будет готов?
Но Нино знает лучше. Они связаны уже больше года, и он многое узнал о своем муже. Одно из них – его удивительное нежелание говорить Нино о том, чего он хочет. С простыми вещами проблем не возникает – кофе или чай, душ или ванна (или и то, и другое). Легко. В вопросах дипломатии или в ситуациях, когда требуется его авторитет, Харука легко высказывается. Он всегда красноречив в своих выражениях и действует мастерски и уверенно.
Когда дело доходит до его более глубоких желаний, истинных вещей, которыми он наслаждается, предпочитает или держит близко к сердцу, тогда он подобен запечатанному шкафу. Нино понимает некоторые из них благодаря своим собственным умозаключениям – обращая пристальное внимание на действия Харуки, его реакцию, внутренние эмоции или на то, что он умалчивает.
Уже неделю они пребывают в Трентино, и остается еще одна. Можно сказать, что они уединились в невероятном, блаженном месте.
Днем ранее Нино возил Харуку в очаровательный городок Андало. Там было очень мало вампиров и у них нет официального лидера, что означало отсутствие каких-либо формальностей. Это идеально им подходило.
Вчера в кофейне Нино сидел за столиком и с трепетом наблюдал за своим партнером, пока тот стоял в очереди. Позади него ожидал молодой мужчина третьего поколения, с которым, как предположил Нино, был его сын. Отец с трудом удерживал маленького вампира от того, чтобы тот не
