к себе самому. Ради меня он давал ему поблажки. Но предел терпения есть у всех.
— Рем! — побежала следом.
Слышала быстрый перебор шагов по ступенькам, а затем и повышенные голоса с первого этажа. Все несколько метров отделяли меня от цели, но время будто замедлилось. Тело налилось свинцом и каждое движение казалось неимоверно сложным. Звуки потонули в вакууме, а мир перед глазами подрагивал, становясь нечетким.
У вершины лестницы я остановилась — боялась не преодолею бесконечно длинный спуск. Пошатнулась, хватаясь за периллы: вязкий мрак утягивал на дно, вытесняя из легких воздух. Даже не смола вскрикнуть от адской боли, пронизывающей мое тело. Столь невыносимой, что сознание поблекло. Из последних сил цепляясь за реальность, я осела на пол.
***
— Ари, почему ты так на меня смотришь? Не рад меня видеть?
Алу сейчас напоминала куклу: безупречную белокурые кудри, ровный тон лица, длинные ресницы и абсолютно пустые, бездушные глаза. Это единственное, что отличает ее от моей сестры. И выдает в ней фальшивку.
Мо мой измученный разум отчаянно хочет верить лживым образам. Рождает обманчивую надежду, что вот-вот Алу кинется ко мне в объятия и будет, как прежде, восторженно щебетать о своих куклах.
Только не эта. Она скрупулезно, расчетлива, холодна. Все, что она любит — причинять мне боль. Нож в ее хрупкой ручке кажется просто огромным. Но то ее одна иллюзия — она умело обращается с ним.
— Поиграем, братик, — на ее лице появляется хищный оскал. Отточенным движением лезвие вонзается в мой бок. — Ты же знаешь, я могу остановиться, как только ты попросишь, — звучат совсем не-детские интонации в ее голосе. — Ты всего лишь должен попросить.
— Нет, — на протяжении долгих месяцев мой ответ неизменен.
Она недовольна ответом и со злостью уносит удар за ударом. Знает, куда бить, чтобы не задеть жизненно важные органы и я не умер раньше времени.
Хорт думает, что так сломает меня, и у него начинает получаться. При мысли о сестре я вижу лишь зверя в обличье ребенка. Начинаю ее ненавидеть, желать смерти. Порой чувство столь сильное, что я готов сорвать все цепи и рвать ее крошечное тельце на куски, упиваясь местью и ее кровью.
Я сам превращаюсь в чудовище.
***
— Рия, что с тобой? — вернул меня в сознание уже взрослый голос Алу.
Она приподняла меня и усадила, прислонив к стене. Находясь в каком-то бреду, я сопротивлялась и отталкивала ее руки.
— Зачем? — едва шевелила губами, рождая почти неразличимые слова. — Зачем ты это делала с ним?
— О чем ты? — покачала она головой, на секунду отвлекаясь от изучения моего тела в поисках возможных травм. Она, как всегда, старалась помочь, но я до сих пор слышала ее тонкий голосок и крики Дана, разлетающиеся душераздирающим эхом по темнице.
— Кто ты? — уже открыто смотрела ей в глаза. Где настоящая Алу? То чудовище, что истязает людей, или эта невинная девочка, что залечивает чужие раны?
Питаемая гневом и яростью, я поднялась, демонстрируя, что я достойный противник.
— Рия, ты в порядке? — Алу насторожилась, заподозрив неладное. — Я позову Дана.
— Не тронь его! — меня захлестнули эмоции.
Имирт вспыхнул, разливая по венам раскаленный металл. Казалось, кровь в венах закипает, я никогда не испытывала такой ненависти к другому человеку. Словно то не я. Алу попятилась назад, перепуганная моим воинственным видом.
— Я лишь хотела…
— Нет! — ринулась на нее, бессознательно собирая нити, что поблескивали вокруг нас, в стальной канат.
Хлестким ударом сбила Алу с ног. Вместе с гулом вибрирующих нитей раздался треск и хруст сломанных волной деревянных перил и раскрошенных фарфоровых ваз и стеклянных рам.
Я все еще возвышалась на вершине лестницы, Алу же распласталась у ее основания. С наслаждением следила, как она пытается подняться: с хрипом дышит; вскрикивает от боли; карабкается, цепляясь за любую надежду спастись. Она ползла, разметая окровавленным ладонями осколки и щепки. Смотрела с ужасом, боялась, что я добью ее. Именно тогда я почувствовала такую власть, какой никогда не обладала. Я действительно могла убить. Стоит только захотеть и я отберу чужую жизнь. Стоит только крепче сжать нити, сильнее потянуть…
— Алу! — раздался взволнованный крик.
Дан упал перед сестрой на колени, в немой панике осматривая ее израненное порезами и ушибами тело. Алу жалась к нему, тянулась окровавленными руками и с мольбой и страхом смотрела на него. Он касался ее лица и плеч, шептал что-то успокаивающим тоном. Потом обернулся, вскидывая вверх голову. На меня.
В тот момент я ощутила себя монстром, который сеет хаос и разрушение. Все это отражалось в его глазах.
Я разжала пальцы, выпуская нити, и моя ярость рассеялась вместе с ними.
Теперь мой неуправляемый имирт перестал быть только наше с Даном тайной.
— Уведи ее! — скомандовал Дан, а сам подхватил Алу на руки. — Энтал! — яростно крикнул, когда тот не поспешил молниеносно выполнить приказ.
Его можно понять: я опасна, от меня можно ожидать чего угодно. Я отшатнулась назад, осознавая, что пугаю окружающих. Спрятаться бы, исчезнуть. И вымолить прощение у Алу.
— Я не хотела, — махала головой, наблюдая, как Дан уносит ее. — Не хотела.
Рем первым взметая вверх по лестнице и осторожно приближался ко мне, как к дикому животному, что любой момент может наброситься, впиваясь зубами и когтями.
— Рия? — тихо позвал, протягивая ладонь.
Я растерянно смотрела на него, не зная как поступить. Как всё исправить? Как не причинить вреда другим?
— Идем, — настойчиво произнес, касаясь моих помолодевших пальцев. — Я позабочусь о тебе, — увещевал, точно я душевнобольная.
Меня захлестнуло какое-то детское отчаяние и беспомощность. Я молча закивала, обнимая себя за плечи.
Рем проводил меня до спальни, усадил на кровать и присел передо мной, бережно сжимая мои ладони.
— Не хочешь прилечь? — коснулся плеча, растирая его круговыми движениями.
Но совсем не ощущала этого, будто мое тело принадлежало не мне. Я сосуд для смертоносной силы, вместилище хаоса.
Поняла, что плачу, лишь когда крупные капли слез упали на наши сплетенные с Ремом руки.
— Мы что-нибудь придумаем, — утешал Рем, опустившись рядом на кровать, — Всё исправим.
Я всхлипнула, прикрывая рот ладонью: можно вылечить Алу, восстановить разрушенный интерьер, но что делать со мной? Как починить меня? Как испорченный механизм, я работала неверно, со сбоями.
Опустошенная, я опустила голову на подушку. Просто лежала и ждала. Сама не знаю чего. Безмолвно глотала слезы и позволяла Рему раз за разом проводить ладонью по моим волосам. Это успокаивало.
Постепенно опухшие веки стали тяжелеть, удерживать глаза открытыми становилось всё
