больного без сознания и что-то шептал ему.
Дождавшись, когда он закончит и обратит на меня внимание, я помахал ему рукой. Вид у него был уставший и измождённый, под глазами синяки. А при виде меня на устах появилась мимолетная улыбка.
— А я думал, ты и не появишься, пока здесь все не закончится, — он обвел койки с умирающими людьми.
— Так вышло, — я пожал плечами. — Пойдем на улицу, мне все же здесь не по себе, — поежился я. Ведь, кроме ощущений гнили и грязи, было еще и ощущения смерти. Очень уж много людей умерло в этом месте, и довольно неприятно.
Выйдя на улицу, мы остановились в тени деревьев.
— Яромир, я слышал, что ты сделал и кто всему виной, — кивнул он на больницу, — я горжусь тобой, — похвалил меня Евсей. — Мне приятно знать, что я в тебе не ошибся, людей только жаль, что погубил этот ирод, — печально произнес.
— Благодарю, твоя похвала многое для меня значит, а людей действительно жаль. Я вот что сказать хочу, скоро уезжаю домой, — выдал я.
— Как это? — мой учитель и компаньон был удивлен.
— Вот так, по дому соскучился, да и дел у меня там много.
— Одумайся, с твоим даром и знанием ты станешь великим врачом. Ты прославишь свое имя в веках, о тебе будут писать трактаты.
— А ты думаешь, у нас люди не болеют, и моя помощь там не пригодится? — я поднял вопросительно бровь.
— Пригодится, конечно, — сдулся Евсей немного. — Но здесь с твоей помощью можно будет выработать новые способы лечения, которые могут спасти жизни и у тебя дома.
— Возможно, но все-таки мне надо домой.
— Понятно, жаль, очень жаль. Я все-таки могу гордиться, что учил тебя, ты мой лучший ученик, хоть и дикарь, — вымученно улыбнулся Евсей.
Я тоже выдавил из себя улыбку, все-таки привык к этому эмоциональному и иногда взбалмошному ромею.
— Тогда сегодня вечером ночуешь у меня. Выпьем вина, а Дора приготовит вкусный ужин, — и Евсей хлопнул меня по плечу.
— Обязательно буду, — кивнул я.
— Хорошо, а я пойду пока, предупрежу супругу, — и Евсей направился в сторону дома.
Я же пошёл в монастырь в поисках настоятеля. Парочка расспросов у церковников, и меня проводили к рабочему кабинету настоятеля.
Монах, который меня провожал, первым зашел, оставив меня снаружи. И, выйдя, распахнул передо мной дверь, приглашая пройти.
Мне казалось, что у столь высокого чина в церковной иерархии будет богато обставленный кабинет, но нет, я ошибся. Была в этой обстановке некая аскеза. Простой деревянный стол и такой же стул с высокой спинкой. У стен стояли шкафы, на полках лежали различные свитки и стояли книги. Вот отделка книг была поистине богатой, в серебре и золоте, с различными каменьями.
— Здравствуйте, — я смотрел на настоятеля, а он ответил мне тем же.
— Здравствуй, твое письмо готово, — и он протянул мне деревянный футляр. Он был небольшим, сантиметров пятнадцать, на одном из его концов виднелась деревянная пробка, залитая сургучом.
— Благодарю, — принял я его и покинул кабинет, а дальше и церковь.
Решил сразу не идти к Евсею, а прогуляться по городу, наслаждаясь и нагуливая аппетит.
Так что я постучался в ворота своего учителя, когда начало темнеть. Ждать долго не пришлось, Евсей открыл калитку и сразу провел меня в столовую.
В которой был накрыт хороший стол. Расстаралась Дора, однако.
Ужин прошел хорошо, если не считать того, что Евсей продолжал делать мне нервы на тему того, что мне стоит остаться и чуть ли не ехать в Константинополь на учебу, и он готов написать письма своим знакомым и помочь мне, бестолковому.
И в моменты, когда учитель затихал и придумывал новые аргументы, почему мне стоит остаться, Дора делилась сплетнями, гуляющими по городу.
О том, что в город чуть ли не сам архангел Михаил спустился и покарал злодея, который служил нечистому. А другие считают, что это нечистый принял облик купца Диодора, и его прогнал настоятель церкви, так как он святой человек. А третьи думают, что дикари из других земель зверски убили и ограбили уважаемого купца Диодора. Но почему-то префект и настоятель их покрывают, видимо, непростые дикари. А главное, все сходятся во мнении, что после смерти купца новых заболевших нет, так что с его смертью не все так чисто.
Да, богат народ на выдумку.
А еще из местных новостей, в город прибыл отряд охотников, которых прислал знатный сановник из Константинополя для отлова Мелитенского чудища, дабы притащить его пред очи императора. Охотники успеха пока не достигли и не смогли поймать чудище, оттого что ему помогают местные рыбаки.
Нет, на этого разумного я бы посмотрел, а в том, что он разумный, у меня сомнений не было после того, что я о нем слышал.
Переночевав в доме Евсея, я вернулся в крепость, где Дален и Гостивит огорошили меня новостью.
Вместе с нами желает отправиться Путята. Лично я не был против и дал на то свое согласие.
Андрос продолжал пропадать в Мелитене, изредка наведываясь в крепость, удостоверяясь, что все спокойно. На седьмой день он прибыл в крепость, а с утра меня Агапит пригласил к нему.
Открыв дверь его кабинета, я прошел внутрь. Андрос сидел со скучающим выражением лица, откинувшись на спинку стула, а перед ним на столе лежало двадцать кошелей.
— Здравствуй, Яромир, быстро ты, думал, дольше будешь, — серьезно проговорил Андрос, при этом обозначив уголками губ легкую улыбку.
— Здравствуйте, господин, как Агапит сказал, так я и пришел.
— Вот твоя четверть, о которой ты говорил. Две тысячи момент, пришлось постараться, было несколько непонятливых, — оскалился Андрос.
— Благодарю, — я начал сгребать кошели в руки.
— Ты подумал над моим предложением?
— Подумал, но вынужден отказаться, как бы мне ни хотелось оставаться, я вынужден уехать.
— Жаль, — разочарованно протянул Андрос.
— Поэтому прошу отпустить меня со службы вместе с Гостивитом и Даленом, а также Путятой.
— Насчет Гостивита и Далена понятно, но еще и Путяту. Совсем решил оставить меня без букелариев, — ухмыльнулся Андрос.
— Нам по пути всем, вот он и решил с нами отправиться.
— Хорошо, ты верно мне служил, я отпускаю тебя со службы, — горестно произнес Андрос.
— Благодарю, и я был рад служить под вашим началом. А также рад, что познакомился с таким достойным воином и человеком, как вы.
— Взаимно, Яромир, взаимно, — Андрос поднялся из-за стола и протянул мне руку. Которую я пожал без промедления. — Когда уехать собираетесь?
— Думаю, после обеда отправимся.
— Понятно, броню можете себе оставить, но с лошадьми придется расстаться.
— Благодарю, господин, за
