Ветры Запада - Андрей Стоев

От неожиданности я не смог удержать мимолётную улыбку, и Лановая поморщилась.

— Молодёжь, — осуждающе заметила она. — Все мысли у вас о спаривании.

Учитывая, что сама она выглядела, пожалуй, помоложе меня, не ей бы рассуждать о молодёжи и спаривании.

— Ни в коем случае, гражданка Славяна, — почтительно возразил я. — Моему браку — счастливому, замечу, — уже несколько лет, и вопросами спаривания я вовсе не оза…

Я осёкся, что её очень позабавило.

— Не озабочен, — с улыбкой закончила она мою фразу. — Ладно, признаю, что была к вам несправедлива, не вы же, в самом деле, извратили это слово. Дело в том, что наше общество возникло сразу после казни Окаянного, а в те времена язык был совсем другой. Мы время от времени немного исправляем название Общества — например, изначально мы назвались не гражданами, а ябедниками[23]. Гражданами мы стали называться меньше тысячи лет назад. Лет через сто-двести, может быть, перестанем быть и озабоченными. Но должна заметить, что меня удивляет то, что вы совершенно незнакомы с основами устройства нашего общества. Для доверенного советника князя Яромира это выглядит довольно неожиданным.

[23 — Напомним, что ябедами в древности называлось разное делопроизводство, прежде всего, судебные дела. Функции ябедников в Древней Руси не совсем ясны, однако точно известно, что они занимались в том числе выдвижением обвинений (часто представляя княжескую власть) и исполнением судебных решений. Таким образом, мы можем вместе с Кеннером уверенно предположить, что Общество с самого начала взяло на себя функцию контролирующего и карающего органа.]

— Возможно, это потому, что я не доверенный советник князя Яромира, и никогда не имел дел с другими княжествами.

— Скажите это Воиславу Владимирскому, — с иронией заметила Славяна.

— Я имел дело лишь с его агентами в нашем княжестве, — поправил её я. — С самим Воиславом у меня была всего одна короткая встреча, и в будущем я предпочёл бы с ним вообще никак не пересекаться.

— Очень мудрое желание, — прокомментировала она.

— Я был бы вам очень признателен, гражданка Славяна, если бы вы немного просветили меня по поводу устройства княжества Киевского. Правильно ли я понимаю, что Общество объединяет всех тех, кого мы в Новгороде называем — вероятно, неправильно, — Высшими? И слово «гражданка» фактически является синонимом нашего слова «Высшая»?

— В целом это так, — подтвердила она. — Хотя и не совсем точно. Общество объединяет не всех.

— Не всех, или всех, кроме Осколков?

— Вы меня удивляете, — она пристально посмотрела на меня. — Не имеете представления о довольно известных вещах, пусть даже о них и не принято говорить, но при этом знаете вещи, которые вам, по идее, вообще знать не положено. Хотя, конечно, если вспомнить, кто ваша мать… Да, вы правы — в Общество входят все Владеющие выше девятого ранга кроме Осколков.

Раз уж она не против поговорить, то это хороший момент, чтобы выяснить кое-какие вещи, которые в будущем вполне могут мне пригодиться. Описание Алины Тириной совершенно очевидно было сильно неполным — уже один тот факт, что она никак не упомянула Общество, относил её рассказ в категорию баек для народа, не более того. Хотя вполне возможно, что она сама мало что об этом знала — вот Драгана наверняка знала о киевской демократии гораздо больше, но что интересно, Драгана рассказ Алины слушала молча и дополнить его не пожелала.

— То, что я знаю об устройстве Киевского княжества, вызывает у меня много вопросов. Скажу честно — я просто не понимаю, как такая структура может существовать достаточно долго. Если говорить конкретно, то, что вся исполнительная и законодательная власть княжества распределяется исключительно на основании денежного взноса, выглядит для меня совершенно дико.

— А что вам здесь кажется ненормальным? — удивилась Славяна. — Имущественный ценз чрезвычайно важен, рассматривайте его как показатель квалификации. Если человек не смог добиться богатства для себя, можно ли ожидать, что он сумеет обогатить государство?

— В таком соображении есть определённый резон, — согласился я. — Но богатство не всегда является показателем. Например, бездарный сын успешного отца может быть богатым, но каких-то свершений от него ждать трудно.

— Для того Общество и существует, — снисходительно улыбнулась та. — Избирательная комиссия не примет заявку у человека без заслуг и репутации, как бы богат он ни был.

— Ах, вот как! — стало быть, слова Алины, что всё решает размер взноса, тоже были не совсем точными. — Но меня смущает ещё один момент. А именно, фактически узаконенная коррупция. Человек, купивший себе должность, начинает воровать, по сути, на законном основании.

— А у вас, конечно же, чиновники не воруют?

— Такое случается, — вынужден был признать я. — Но мы с этим боремся.

— Вот только не очень успешно, — саркастически усмехнулась Славяна. — Что совершенно неудивительно. Невозможно успешно бороться с базовым инстинктом — любой чиновник будет воровать, если у него будет для этого возможность. Даже если он занимается всего лишь закупкой мётел для дворников, он непременно будет норовить закупить их у своей тёщи. Это безнадёжная борьба.

— Но так чиновник хотя бы ограничен страхом попасться, а если разрешить ему воровать, то где будет предел его аппетиту?

— Предел будет там, где его установит наше Общество, — наставительно сказала она. — Вы платите чиновнику зарплату и надеетесь — безуспешно! — что он побоится воровать. Мы ему не платим, но позволяем украсть в разумных пределах. Вы не даёте чиновнику никаких стимулов работать лучше, тогда как наш чиновник знает, что если он будет работать успешнее и покажет хорошие результаты, то сможет украсть больше. Я бы, пожалуй, назвала это сдельной кражей. Позиция Общества состоит в том, что нужно не бороться с человеческими инстинктами, а заставить их работать на благо государства.

Получается, что на самом деле никакой демократии в Киеве нет, а есть скорее какой-то вариант магократии. Хотя не так ли обстоит дело в любой демократии? Выборные представители образуют витрину для народа, а в реальности из-за кулис правит элита. В случае же народного недовольства выборных представителей с позором отправляют в отставку и выбирают следующих — на то они и выборные, что легко заменяемые. Настоящие правители на выборах не мелькают.

— То есть получается, что на самом деле в Киевском княжестве правит ваше