не слишком ровным челкам, некоторых стригли дома.
Снобом Костя не был, но как-то быстро поймал себя на мысли, что делать тут ему особо нечего. Разве что потанцевать немного для собственного удовольствия…
Потоптался он буквально одну песню, потом к нему начали подходить девушки, наплевав, что это не белый танец. Не прошло и десяти минут, как к Косте подошел Витек, сцапал его за локоть и процедил ему на ухо:
– Пошли, выйдем, – он кивнул в направлении двери, и Косте особо ничего другого и не оставалось.
– В чем дело? – на улице он стряхнул пальцы провожатого со своего локтя и невольно повернулся так, чтобы за спиной была стена и прикрывала тылы.
То, что перед ним сейчас топталось пятеро деревенских, ничего хорошего не сулило.
– Слышь, Москва, ты тут без году неделя, а уже на наших девок губы раскатал. Так вот либо отвали, либо мы поможем, – сказал один из компании.
– Ваши девки сами на меня вешаются. Если им с вами не интересно, это не моя проблема, – парировал Костя, рефлекторно приняв более устойчивую позу – что-то ему подсказывало, что деревенские "помогут" ему в любом случае.
По ним было видно, что ту самую бутылку невнятной жижи они уже распили, разогнав кровь в собственных жилах.
– Борзый, ты, Москва. Борзый и смазливый. А у нас ни тех, ни других не любят, – сказал Витя, сплюнув себе под ноги и расплылся в противной улыбке. – Но ты не переживай. Мы тебе поможем. Морду поправим, заодно и борзости поубавится. Да, пацаны?
– Это мы завсегда! Без проблем! – отозвался нестройных хор голосов.
Костя переводил взгляд с одного на другого, руки сами собой сжались в кулаки. Не то, чтобы он был частым участником уличных драк, да и любых других, но постоять за себя умел – отец позаботился. И пасовать просто так, пусть его сейчас и собирались избивать пятеро, он не собирался. Только Полароид с плеча снял и осторожно положил на низкий внешний подоконник, выбрав местечко почище.
Как Костя и предполагал, никакой дуэли и быть не могло. Навалились все разом, и поначалу ему удалось уклониться от летящего в лицо кулака, и самому атаковать, но потом все смешалось. Какое-то время он стоял на ногах, отбиваясь и раздавая затрещины, но потом кто-то пнул его под колени и он упал. Сцепились, кажется, с Витей, покатились по земле, и неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы не подоспел местный участковый. То ли звезды так сошлись, то ли девки позвали, но драку по итогу разняли.
Костя поднялся, из разбитого носа и губ лилась кровь, но он просто так не сдался. Все пятеро щеголяли кто ссадинами, кто синяками. Витя держался за ребра и утирал с лица кровь вперемешку с соплями.
– Почему я не удивлен, – сказал участковый, оглядывая компанию. – Прошу в отделение, товарищи. Шагом марш.
Вздохнув, Костя снял с пояса клетчатую рубашку, которая перекочевала туда во время танцев, и утерся ею – все равно больше было нечем.
Деревенская гоп-компания уже пыталась уболтать участкового, а Костя молча шел следом за ними, одной рукой придерживая рубашку, а другой Полароид. Ему пришло в голову, что сивуха-таки сыграла ему на руку – координации бойцам явно не доставало.
Идти было не далеко – пункт милиции находился практически в том же здании, что и клуб – в небольшой пристройке к нему, и даже был оборудован клеткой для временного содержания для особо буйных. Бывать в нем Косте, конечно, не приходилось, но он помнил, как еще в прежние времена дед с бабушкой обсуждали, как муж некоей Степановны опять ночевал в той самой клетке после очередного пьяного дебоша.
Кабинет дополнял абсолютно пустой письменный стол, кондовый сейф с облупившейся традиционно зеленой краской, и графин с водой на нем.
– Берем двойные листочки, пишем чистосердечное, все как обычно, – сказал участковый, когда все они разместились в кабинете. Кто-то пытался договориться, кто-то канючил, кто-то сопел и принялся покорно писать, что произошло. Наконец, участковый посмотрел на Костю и прищурился.
– Ты что ли внук Пантелеймоновых? Не успел приехать, уже нашел приключения себе на жо.. кхм..голову? – спросил милиционер.
– Они сами меня нашли… – Костя покосился на деревенских, – приключения ваши.
Свой листочек он тоже придвинул и стал писать, как все было, утаивать ему было нечего.
Участковый, лысеющий мужчина лет сорока, приподнялся и потянул носом.
– Не забудьте написать, что, когда и сколько употребляли, – посоветовал он.
– Я не пил! – тут же сказал Костя, совершенно не желая добавлять себе отягчающих обстоятельств.
Легковерным участковый не был, так что подошел к Косте и наклонился.
– Дыхни, – велел он, и Костя послушно подышал в его направлении. Сивухой не пахло.
– Понятно, вопросов нет, жертва нападения, – сказал он. В отделение вдруг вломилась толпа девчонок.
– Товарищ сержант, мы можем дать свидетельские эти самые… – самая бойкая забыла слово. – Ну короче, рассказать, че там как было, если надо.
– Так, спокойно, барышни! – участковый поднял руку вверх. – Базар не устраиваем. Что, примчались хахалей своих отмазывать?
Этих парней и девушек он знал с самого их детства и искренне считал, что некоторым из них меры принудительного воздействия пошли бы на пользу. И ему не хотелось, чтобы вся компания объединилась против москвича.
– Ну, вообще, мы пришли сказать, что не московский пацанчик драку начал, – сказала еще одна. – Так что он тут, правда, не виноват.
Дело приняло интересный оборот, в итоге разбирательство затянулось до глубокой ночи. Точнее, до раннего утра – когда Костя вышел из отделения, уже занимался рассвет.
Голова у него раскалывалась, и после драки, и после галдежа, который время от времени вспыхивал во время дознания – женская и мужская стороны деревенской молодежи припомнили друг другу все прегрешения. В итоге сержанту даже пришлось пригрозить парням, что без разбирательств составит протоколы на всю компанию, если у кого-то из девушек после всех этих событий появятся следы побоев.
– Эй, Москва, ты заглядывай на танцы-то, – рядом с закурившим на углу отделения Костей появилась одна из его защитниц, вроде, Светлана.
Правда, по тому, как она нападала на одного из парней, Костя понял, что ей важнее не его защитить, а своего хахаля, как выразился участковый, уесть. В том же была и причина приглашения, как ему казалось.
Костя не ответил ей, только неопределенно махнул рукой и двинулся в сторону дома. На танцы он, естественно, больше ходить не собирался. Настроение у него было испорчено, он вдруг особенно сильно осознал, как выделяется на общем фоне, а опускаться до уровня деревенской
