правдоподобность современных интернет-источников. – весело проговорила девочка и перевела взгляд на меня. – Ты на него не обижайся! Он иногда может обжигать, как солнышко, но в целом только согревает! – Гвенни еще раз усмехнулась и, взяв ноутбук, убежала в другую комнату.
– Милая сестренка… – улыбнулась я. – Так что по картине?
– Ну, нужно, чтоб она выражала нас обоих… Вот ты, например, загадочная, как луна.
– А ты жизнерадостный, как солнышко! – я расхохоталась. – Ладно, давай каждый нарисует то, что характеризует второго и по центру сделаем плавный переход. Только не смотрим, что у кого!
– Давай! – он прикрепил по центру холста перекладину. Так мы долго рисовали, разговаривая о всяком… Доверие между нами постепенно вновь росло. Да, мы оба поняли, что ошиблись тогда и нам нет смысла быть врагами.
В итоге, закончили мы к полуночи. Хоть впереди и были выходные, но засиживаться не хотелось. Мы пока не открывали друг другу своих частей, а начали бой красками. Мы оба перемазали друг друга, но при этом звонко хохотали. Я записала видео и отправила Селест. Но она уже спала, так что не увидела сообщения.
И вот он, момент, когда мы увидели части друг друга. Я ожидала всего, но… Но не этого! На его части был нарисован ажурный полумесяц голубо-стального цвета. У меня же было ажурное золотое солнце, и…
– Они идеально подходят друг к другу… – Санни сказал это быстрее меня. Поэтому я лишь покивала.
– Пойдем чаю попьем? – вдруг спросил он.
– Чай? Ну разве что с ромашкой! – весело сказала я. Мы оба расхохотались и пошли пить чай.
После бури всегда наступает затишье. Все становится спокойным, тебе настолько легко, что ты даже задумываешься: Правда это тишина или лишь небольшое время, чтоб собраться с силами перед очередной катастрофой. Недоверие. Вот чему учит нас эта жизнь. Но, ведь иногда же можно дать слабину? Простить незначительные прошлые обиды? Конечно можно. Но шрамы, напоминающие об этом навсегда останутся в сердце, как дырки в заборе из притчи.
Опубликовать.
Вчера пока мы с Санни пили чай и разговаривали, то и не заметили, как уснули. Проснулась я утром на его диване и не смогла понять, где нахожусь, но затем я увидела его спящим и улыбнулась. Очень милое зрелище. Будить его было жалко, но к счастью, на кухню зашла Гвен. Она и закрыла за мной.
Сегодня я рисую для себя. На работу не надо, на учебу тоже. Можно заниматься собой. Вообще, процентик от всех моих денег мне идет и с рисунков, но я боюсь брать за них много, ведь особого таланта у меня нет… Да и фанатов у меня не так много, чтоб деньги прям текли рекой. Селест предлагала продавать картины, но я боюсь, потому что это убожество и на продажу?! Боже упаси! Я, конечно, понимаю, что все считают меня талантливой и я должна принимать это, но мне моя самооценка превыше всего!
Мои размышления прервал стук в дверь. Быстро накинув плед я открыла и увидела перед собой Санни.
– Привет… – Тихо поздоровался он и слегка улыбнулся.
– Приветик… – немного удивленно ответила я. – Ты чего? Гвенни в порядке?
– Да, она легла спать… Ты у меня кисточки и краски забыла… Я вот пришел вернуть тебе… – он протянул сверток и я его с улыбкой приняла.
– Спасибочки! Зайдешь или тебе к сестре надо скорее?
– Да не, я не хочу тебя отвлекать… – он почему-то засмущался.
– Не мешаешь ты, заходи! – я силой затащила его и он присел на диванчик. – Картина высохла?
– Да, высохла.
– Она улучшилась от этого или наоборот? – с придыханием спросила я.
– Ухудшилась. Весь блеск подсох и картина стала матовой. Нам нужно…
– Покрыть лаком! – сказали мы хором и рассмеялись.
– Гениальные люди мыслят одинаково! – заметила я, но он решил меня поправить.
– Гениальные художники! – и легонько стукнул меня по плечу.
– Ну… не такой уж я и гениальный художник! – отозвалась я, но он уже заметил незаконченное полотно в углу комнаты.
– А мне нравится. Тоже пейзажи любишь? – Санни подошел к мольберту и провел по небольшим выпуклостям краски. – Ночные, угадал?
– Хах, ну а ты конечно же дневные? – я иронично изогнула бровь.
– Нет, я люблю рассветные и закатные. Тут метка роли не играет. А вот Гвен любит, когда я грозу рисую.
– Неа, тут твоя метка даже больше себя показала. Ведь рассвет и закат – это всегда солнце! – я восхитилась тому, как наши с ним увлечения совпадают с метками, хоть мы оба и не метковерующие!
– Никогда не задумывалась, что мы действительно похожи на наши метки? – он будто читал мои мысли. – И что нам бы им верить, раз уж так.
– Задумывалась… – немного тихо ответила я и, посмотрев на его солнце, вздохнула. – Ты прав.
– Ну, я пойду, наверное… – он немного помялся и встал.
– Да, иди, тебя, наверное, уже сестра ждет… И не забудь завтра картину с собой взять! – я закрыла за ним дверь и погрузилась в привычное для меня одиночество. В надежде, что он ушел достаточно далеко я осела на пол и громко закричала, закрывая лицо руками. Изнутри меня распирала пустота. Чувство чего-то незаполненного. И это убивало. Мне чего-то не хватает.
Пустота изнутри… что это значит? Как с ней бороться? От чего она? Чего именно нам не хватает? Еды? Воды? Воздуха? Вдохновения? Занятия? Не ищите ответа в этом всем. Никогда не найдете. Ведь ответ в вас. Вам не хватает человека.
Enter.
Я всю ночь не могла уснуть, думая об этой гнетущей пустоте где-то в районе сердца. Уже рассветало, а я так ничего и не поняла. В итоге, в университет пришла очень сонная и слушать пару искусствоведения вообще не хотелось. Так что первый минут десять пары я сидела на своей привычной последней парте и рисовала в тетрадке.
Но тут пришел Санни.
Пустота в сердце мигом куда-то улетучилась и я с улыбкой подозвала его к себе. К счастью, препод не заметил.
– Привет. Картину принес?
– Принес и уже даже отдал мадам Тиле. Она начала нахваливать наш талант со своей французской манерой и поэтому я опоздал.
– О, да, это на нее похоже!
– Эй, галерка, хватит щебетать! – прокричал учитель. Мы покорно кивнули, но только он повернулся обратно к доске, мы тихо засмеялись. Так за общими разговорами и дожили до искусства.
– Итак, мои маленький детишки! Я надеяться, что вы закончиль мой задание! Ох, Луна́,
