Делал скорбное лицо – да, мне пришлось это сделать, да, это я их убил.
Снисходительно улыбался – надеюсь, что мы правильно поймем друг друга.
Суровое выражение показывало недовольство перед чьей-то беспросветной тупостью.
И вот оно – издевательский изгиб рта – вы что, забыли, как смеялись надо мной, не верили в мое могущество?
Завершающее, доброе, но строгое выражение – милостивого и решительного властителя.
Благодушно вздохнув, он погладил руками подлокотники, расслабился, заметив меня.
– Помыться тебе бы не помешало. Ты не можешь в таком виде вести судьбоносные переговоры, – намекнула я.
– Могу. Я теперь могу все. Ты не представляешь, какое это удовольствие не зависеть ни от чьего мнения. У меня есть все. И я могу ходить хоть в кухонном переднике.
– У тебя пока нет еды.
– Это только пока. Завтра мои новые подданные прибудут с разными угощениями. Вот увидишь! Они же захотят меня задобрить. А так – у меня есть все!
Во мне сидел бес противоречия и угомониться не хотел.
– Тогда зачем тебе нужна эта резиденция?
– Просто так. Захотелось. Тем более что предыдущий ты сама развалила своим золотым троном. Этот, деревянный намного лучше. Кстати говоря – а из какого дерева он сделан? У нас такое не растет.
Сварт похлопал трон с нескрываемым удовольствием.
– Это дуб. Он прочный.
– Обязательно велю повсеместно посадить дубы. Много. А потом велю срубить их и изготовить для меня красивую мебель.
– Дубы долго растут. Из желудей. И считаются волшебными, – понимая, что привираю, я исправилась, – Дуб он сказочный. На нем по цепи кот бродит. А вокруг друиды. Привязывают врагов к стволу их же кишками. И только тогда дуб становится волшебным.
Моментально вспомнилось, как мы с родителями ездили в парк. Осенью. Шуршали листьями. Я азартно собирала желуди, радуясь на них как на сокровища. А иногда мы видели ярких соек, которые жадно поглощали желуди прямо с веток. Про происки друидов я тогда ничего не знала и тихо радовалась осени.
– Ты снова грустишь? Не порть мне настроение. Я запрещаю тебе грустить!
Сделав вид, что решил меня развеселить, Сварт сотворил с помощью волшебства сотни летучих змей. Он метнулись ввысь, росчерками пересекли пространство и исчезли, издавая тихие хлопки.
– Надо потренироваться.
Он повторил тот же фокус с мышами, но они сначала повторили маневр змей, а потом опали, громко шлепаясь, словно спелые сливы. Две шмякнулись на меня. Одна – на своего создателя. Превратившись в кляксы.
– Сейчас мы тут картинную галерею сделаем, – странно улыбаясь, сообщил Сварт.
Заставил меня развесить по стенам холсты психованного художника. Прохаживался, наслаждаясь ими. А потом выгнал меня вон.
На площади было светло и жарко. И дышалось гораздо приятнее, чем в мрачном дворце. Я надеялась увидеть в небе своего дракона, но его не было.
– Заходи. Уже можно смотреть, – позвал Сварт.
Теперь нашим гостям придется идти к трону между рядами чудовищных монстров. Самым внятным из которых была жопастая тетка с головой мухи.
– А это что за выхухоль корявая? – надо мной нависала зверюга с челюстью английского бульдога на тонкой шее, ноги у нее были тоже как кривые прутики, зато тело – как у сморщенной жабы.
– Да какая разница. Главное, что они вскоре оживут.
Волшебство отняло у него много сил и он полоснул мое предплечье, чтобы насытиться. Спине было жестко лежать на полу. Сварт сидел на троне, утирая кровь с лица.
– Даже если они оживут, тут мало что изменится. Знаешь, я родилась и жила в городе, который был для меня как живой. Ну, в том смысле, что я его ощущала как человека. Пожилого. Уставшего. Доброго временами. Иногда даже сварливого. А твой проклятый город на проклятом острове – он мертвый. Он как язва.
– Ты права! То, что мы только что построили, не вписывается в общий стиль. Надо немного подреставрировать наш домик.
Сварт вышел из здания. Осмотрел его придирчивым взглядом. И как состарит. Словно ему лет пятьсот и его кислотой поливали. Жесть и трэш. Но пока еще довольно прочный.
– Я отказываюсь в этом участвовать! – Тоник был готов убить всех волшебников, даже стариков.
– Ваш план проигрышный. Если вы ошибетесь, опасность возрастет стократ, – миролюбиво уговаривал его старичок с желтоватой седой бородой.
Пиксель скрипнул зубами.
– Уважаемые чужеземники отважные люди, – учитель сурово оглядел собравшихся, выявляя несогласных, – Они хотят вдвоем проникнуть на остров и победить колдуна.
– И спасти свою подругу, – встрял волшебник помоложе.
– Да. Спасти. Благородный порыв.
Дискуссия затянулась. Тоник и Пиксель понимали, что их план идет вразрез со стремлением общества, которому важнее сохранить в живых как можно больше людей. Победить с наименьшими потерями. И на их месте они поступили бы так же.
– Господа, – сдерживая ярость, напоследок высказался Пиксель, – Поговорили и хватит. Мы остались при своем мнении. Вы – при своем. Завтра вы пойдете на переговоры с этим гадом. Я заранее уверен, что он вас даже слушать не станет. И тогда мы поступим, как считаем нужным. А вы дадите нам пять часов, прежде чем начинать атаку.
Учитель всплеснул руками.
– Это наше последнее слово, – подытожил Тоник и ребята покинули совет.
Оба были уверены, что справятся. И оба были уверены, что если не справятся, то живыми колдун их не оставит.
– Ладно, дождемся их возвращения, а там видно будет. Пошли тренироваться, – Пиксель решительно пошел к ближайшему озеру.
Они несколько часов по очереди ставили барьер и преодолевали его. Но как ни старались, незаметно прорваться не получалось. Терялся фактор неожиданности. Электрические разряды, звуковые удары и оглушающие эффекты вымотали ребят до изнеможения.
– Позвольте мне дать вам совет, – учитель присел на берегу рядом с валяющимся Пикселем.
– Валяй. Хуже не будет.
– Мы успели проверить качество преграды. Колдун предусмотрел все. Да и сам остров многие века берег свои секреты. Вы не пройдете. Остров будет уничтожен. И лучше всего смириться.
Тоник пробурчал пару ругательств.
– Совет просит вашей помощи. Без вашей силы нам не справиться. Она питается истинной яростью и гневом. Не отказывайтесь. Иначе мы все погибнем. Ведь если колдун действительно делает подчинить себе наши народы, мы не сдадимся и погибнут многие.
Помолчав, учитель удалился. На этот раз дети почтительно поджидали его, стоя у леса.
– Мы влипли. По-настоящему, – проводив взглядом старика в окружении учеников, признал Пиксель.
Тоник был согласен, но молчал. Вспоминая, как было весело пройти черед дверь и пообедать Гаспаром. Придумывать тупые наряды, баловаться первыми магическими фокусами. Но веселье закончилось кошмаром. От мысли, что придется объяснять родителям, куда делась их дочь, он простонал.
– Она умрет, да?
Пиксель не ждал ответа. Ему и так было ясно, чем все закончится.
– Нам придется еще и помогать… колдуна я бы голыми руками придушил…
– У тебя есть на это право, – вспомнив про разоблачение секрета Тоника, согласился Пиксель.
Своя тайна теперь казалась ему пустяком, не стоящим внимания.
– Ты про отчима моего? Фигня все это, – вдруг заявил Тоник звенящим голосом.
Пиксель разумно решил промолчать, ожидая продолжения.
– Он идиот был. Вытащил свой хрен, и начал рассказывать, что у него в детстве тоже маленький был и он боялся, что он никогда не вырастет. Нес всякую фигню…
Тоник замолчал, перевернулся на живот и продолжил.
– Скорее всего, он бы потом что-нибудь и вытворил. Но мать пришла, увидела, заистерила, рассказала все деду, дед приказал разводиться и переезжать. Мать ведь сдуру начала откровенничать с подругами. Даже в ментовку заяву накатала. А потом мы переехали. И потом как гром среди ясного неба – отчима нашли застреленным. Менты на деда наехали. Но он уперся, да и алиби у него было железное – он на даче был…
– Убил он его, что ли?
– Ага, – Тоник старался не показывать виду, как ему тяжело говорить, – Он его убил ни за что. А я молчу.
– Правильно делаешь. Сам знаешь, все эти шизики сначала приручат, а только потом…
Затянувшееся молчание перестало быть тяжелым. Тонику стало легче от признания, а Пиксель все думал – как это жить с таким грузом на душе?
– И как мы теперь жить будем? – спросил Тоник, думая про остров.
– Не спрашивай, брат. Я сам не понимаю. Хоть бы они договориться сумели…
Сварт предпочел ночевать во дворце, который он теперь именовал замком. Теперь у него там была настоящая спальня с высоким окном и со здоровенной кроватью. Идею кровати он выудил из моей головы. Как только она образовалась в комнате, он рассматривал ее как поразительное чудо. Даже не хочу знать, на чем он спал в своей школе. Он даже не понял для чего нужна подушка и что на нее ноги не кладут. Подушка вызвала у него отвращение. Показалась не удобной. Он выжидающе уставился на меня, требуя немедленных объяснений.
