с Вэнром должны отправиться в путь из специального зала. Но если верить Рэхтону, наши координаты будут моментально зафиксированы. А вот переход из собственной комнаты таких проблем не создаст. Пусть и будет формальным нарушением Устава. Насколько я понимаю, отталкиваясь всё от тех же бесед с Охотником, за такую мелочь уже давно никого не карают. Максимум можно получить что-то вроде устного взыскания, да впасть в немилость у вышестоящих.
Переодевшись, проверяю оружие. Лук, ятаган, кинжал с ножом. Полный колчан стрел. Шесть целебных артефактов, пара чистых маршрутных монет. Подойдя к зеркалу, не удерживаюсь от короткого смешка. Выгляжу как древний воин, вышедший на тропу войны. А золотистый цвет лука заставляет вспомнить сериалы об азиатских героях, которые за десять секунд выпускали сотню стрел, выкашивая целый отряд противника. Жаль, в реальной жизни такого не провернуть, сколько бы ты не тренировался.
— Уверен, что нам стоит отправиться прямо сейчас? Семь дней тренировок — это немного. Да и жизнь только начала налаживаться. Деньги, артефакты, оружие. Сейчас перед нами все дороги открыты, а там мы можем сразу вляпаться в Пёсье дерьмо и сдохнуть, — голос Вэнра звучит слегка мрачновато. Да и перспективы поэт обрисовывает не самые позитивные.
— Я уже говорил в чём состоит моя финальная цель. Это не деньги, Вэнр. И не спокойная сытая жизнь, где всё движется плавно и размеренно. Мне нужны ответы на вопросы. И чем быстрее я их получу, тем лучше, — форинг чуть поджимает губы, сразу отворачиваясь от меня.
Этот разговор происходит не впервые. И всегда заканчивается одинаково. Но поэт не оставляет попыток изменить мою позицию.
Предупреждаю его об отправке и взяв в руку маршрутную монету, обхватываю ладонью жетон. Концентрируюсь. Вот и образ нового мира. Зелёно-синий шарик, который сейчас стремительно увеличивается в размерах. Место, где я найду первую подсказку и получу ответы. Единственный след, который у меня есть. Меня едва ли не колотит от чувства предвкушения — сосредоточиться на появляющейся картинке нового мира выходит лишь с некоторым трудом.
Успеваю подумать о скале с пятью головами, надеясь, что в итоге нас выбросит где-то рядом, а через мгновение тёмные стены отсекают окружающую обстановку.
Ещё секунда и ноги снова оказываются на поверхности. Правда, она оказывается не слишком ровной — едва не падаю, заваливаясь на левый бок.
— Сожри Пёс их души! Давай назад, Кир! — голос Вэнра наполнен неподдельным страхом, а я оглядываюсь вокруг.
Мы на невысоком холме. Внизу поле, устланное трупами, и два строя солдат, готовящихся сойтись в битве.
Убираю маршрутную монету и тянусь за стрелой, когда справа слышится радостный голос.
— Странник! Слышите! Тут Странник! Нет нужды воевать!
Оглядываюсь на радостно прыгающего амбала, по чьему лицу проходят полосы синей краски, а в руке сжат солидного размера топор. Но отреагировать не успеваю — рядом ревут трубы, а оба строя солдат, почти синхронно рявкнув, начинают двигаться друг на друга.
Уложив стрелу на тетиву, оглядываюсь вокруг. Какого чёрта? Почему мы оказались едва ли не посреди поля боя?
Воин, по чьим щекам проходят полосы синей краски, опрометью бросается вниз по склону, что-то крича на ходу, а рядом звучит голос Вэнра.
— Предлагаю тактически отступить вон к той роще. А ещё лучше — бежать, пока не свалимся с ног. Без револьверов у нас против этих парней ни единого шанса, — не сказать, что у поэта оптимистичный тон, но, по крайней мере, в истерику он не скатывается.
А вот я сам к ней близок. Два склона невысокого холма усеяны трупами. Не меньше полусотни мёртвых тел в похожей экипировке, на чьих лицах красная или синяя краска.
Внизу ещё около сотни трупов. И навскидку, не меньше пятисот живых воинов, готовых вот-вот начать убивать друг друга.
Если бы не ограничения маршрутной монеты, которые не позволяют использовать артефакт чаще чем раз в три часа, я бы уже рванул обратно и выждал какое-то время перед следующей попыткой. Без ставшего привычным огнестрела чувствую себя максимально дискомфортно. Да и если посмотреть на ситуацию объективно, никакая накачка лука амвой не поможет справиться с сотней прущих на тебя солдат.
Но вернуться нельзя. А внизу снова ревут трубы. На этот раз тональность совсем иная. Да и результат отличается — один строй воинов останавливается и что-то выкрикнув, ощетинивается копьями.
Их противники сигнала “стоп” не получают, но всё равно немного притормаживают, не совсем понимая, что происходит. Вижу, как на фланге строя проносится одинокий парламентёр с лицом выкрашенным в синий. А через тридцать секунд ревут и трубы с противоположной стороны.
— Предложение об отступлении отменяется. Нас уже окружили местные, перемели Пёс их кости в пыль, — с каждым новом словом голос Вэнра звучит всё более пессимистично, а я кручу головой, оценивая обстановку.
Форинг прав — с трёх сторон от холма заняли позиции группы пехотинцев. По пять человек в каждой. Плюс, к ним подтягиваются лучники. Да и оба строя начинают перегруппировку. Причём, как-то весьма подозрительно — как мне кажется, в итоге оба окажутся нацелены на этот маленький холм.
Сознание принимается рисовать сценарии прорыва, одновременно ударившись в апокалиптический угар — отчаянно набрасывает картинки того, как я гибну, пытаясь вырваться из ловушки.
К счастью, в процесс очень быстро вмешивается внутренний рационалист, напоминающий о словах того воина, что оказался рядом с нами.
А ведь и правда. Он сказал, что нет нужды воевать, потому что рядом появился Странник. Может они просто хотят меня нанять? В конце концов, эти ребята не совсем тянут на цивилизованных джентльменов во фраках. Как знать, как у них принято встречать гостей?
— Вэнр, держись позади. Стрелу держи на тетиве и будь готов. Если дело дойдёт до схватки, постарайся в кого-то попасть, а потом падай в траву и укрывайся. Когда я войду в невидимость и начну убивать, тоже подключайся. Только меня случайно не подстрели, — по мере того, как я озвучиваю инструкции, лицо поэта становится всё более мрачным.
Когда вешаю жетон поверх нагрудника и начинаю спускаться по склону, форинг принимается декламировать.
И мы вдвоём, в последний бой,
Который, может быть, тот самый.
А в голове лишь Пёсий вой,
Да грохают фанфары.
Я не успел пожить и свет красивый посмотреть,
А тут уж время умирать и отправляться к Псу,
