Ветры Запада - Андрей Стоев

— Это фанатики, — поморщился кардинал. — Причём самый неприятный вид — умные и хитрые фанатики. Я несколько раз пытался донести до папы мысль, что они стали слишком опасны, но его святейшество верит, что он сможет держать их в узде. Я полагаю, что это иллюзия, но…

— То, что это фанатики, ясно хотя бы из названия их общества, — пожал я плечами.

— Полагаю, вы здесь неправы, барон. Святой Симон действительно известен, как ревнитель веры, но я уверен, что это была ревность за веру в хорошем смысле. Господь не стал бы терпеть рядом с собой фанатика.

— Господь терпел рядом с собой и Иуду Искариота, — угрюмо заметил я. — Да и был он в те времена не Господом, а всего лишь бродячим проповедником Иисусом из Назарета.

— Это непростая тема, не думаю, что нам стоит её обсуждать, — мягко сказал кардинал, и я согласно кивнул. Не стоит, так не стоит — не очень-то и хотелось.

— Чем кананитяне опасны? — спросил я.

— Тем же, чем и любые фанатики, — пожал плечами Скорцезе. — Они уверены, что именно они знают, что угодно Господу, и любой несогласный с ними автоматически попадает в категорию врагов Господа и слуг Сатаны, а значит, в отношении него допустимы любые методы. Впрочем, насчёт вас, как язычника, у них никаких сомнений и не было изначально.

— И чем конкретно это мне грозит? — мрачно осведомился я.

— Не имею ни малейшего представления, — ожидаемо ответил тот. — Просто будьте осторожны.

Сижу на летней террасе маленького кафе, вяло ковыряя ложечкой причудливое пирожное в форме рыцарской башенки. Несмотря на затейливый внешний вид, пирожное оказалось очень так себе, да собственно, здешняя Вена никогда пирожными особо и не славилась. В здешней Вене живут такие же немцы, как и в прочих немецких землях, и они точно так же предпочитают не воздушные пирожные, а тяжёлые жирные блюда под целые океаны пива. Впрочем, надо избавляться от привычки безапелляционно рассуждать о том, с чем знаком только по рассказам других — сам-то я по пивным не хожу, а дворянство, с которым я в основном и общаюсь, пьёт всё-таки вино, а не пиво, да и айсбайном[25] меня здесь никто не угощал.

[25 — Айсбайн (Eisbein) — национальное немецкое блюдо из запечённой (или отваренной) свиной рульки.]

Ну, что едят местные немцы, меня, по большому счёту мало волнует, а вот зачем я мучаю это пирожное уже минут двадцать — для меня самого загадка. Человек кардинала Скорцезе попросил меня быть в этом кафе в определённое время и ждать, когда ко мне подойдут. Я ненавижу чувствовать себя персонажем бульварного шпионского романа, так что настроение у меня было просто отвратительным — настолько, что я даже пропустил момент, когда ко мне действительно подошли.

— Герр Зоммер! — радостно воскликнул румяный господин с пышными усами. — Случайно заметил вас на этой террасе и не мог пройти мимо, не выразив своё почтение. Но где же очаровательная фрау Зоммер?

— Вы ошиблись, герр… — не очень приветливо отозвался я.

— О, тысяча извинений! — воскликнул тот, слегка поклонившись и приподняв шляпу. — Сейчас я и сам вижу, что обознался. Прошу прощения за беспокойство!

С этими словами он развернулся и поспешно удалился. Мы с официанткой проводили его взглядами — она с безразличием, а я с недоумением. Я пожал плечами, потянулся за чашкой кофе и с изумлением обнаружил, что рядом с ней лежит аккуратно свёрнутая записка. Когда только он успел её подложить? Я поднял глаза на официантку — она стояла ко мне спиной, полностью занятая какими-то своими официантскими делами. Я небрежно взял записку и развернул её — там оказалась короткая инструкция: «Через десять минут выйдите из кафе, перейдите на другую сторону улицы и поверните налево. Дойдите до серой металлической двери и войдите в неё». Я хмыкнул — согласно законам жанра записку полагалось немедленно съесть, но мне вполне хватило пирожного, которое по вкусу, признаться, было немногим лучше, так что я просто сунул её в карман. Главное, чтобы эту записку не нашла Ленка, а то она обязательно возбудится, начнёт засекать слежку и вообще всячески привлекать внимание полиции.

Я честно выждал десять минут, допил кофе, без сожаления отодвинув тарелочку с недоеденным пирожным, и поднялся из-за столика. Кивнув официантке, я вышел из кафе и неторопливо двинулся налево, как было указано в записке. Найти серую дверь было несложно — по другой стороне улицы шла сплошная стена, и упомянутая дверь оказалось единственной как минимум на сотню шагов в обе стороны. Очень разумный подход — это ведь только в книжках секретные разведчики сплошь умные да хитрые, а в реальной жизни они запросто перепутают даже то, что перепутать невозможно.

Я осторожно потянул за ручку, и она легко открылась. За ней обнаружился коридор явно хозяйственного назначения и тот самый румяный господин.

— Входите скорее! — скомандовал он, торопливо закрывая за мной дверь и запирая её на впечатляющий засов.

— А где мы, собственно, находимся, герр…? — поинтересовался я, с неудовольствием глядя на эти телодвижения.

— Это императорский дворец, — он посмотрел на меня с сочувствием, как смотрят на слабоумного ребёнка. — Следуйте за мной, вас ожидают.

Интересно бы ещё узнать, кто меня ожидает. Есть несколько вариантов, и не все из них мне нравятся. Спрашивать, однако, бесполезно — мой проводник явно ничего не скажет, не стоит и пытаться его разговорить. Да и возможности побеседовать никакой не было — он быстро шёл впереди, не оглядываясь на меня и совершенно не интересуясь, следую ли я за ним.

Мы шли по нешироким, скудно отделанным коридорам — это место было, очевидно, хозяйственной частью дворца. Ну, надеюсь, что меня ведут всё-таки не к старшему лакею. Изредка навстречу попадались слуги, но они просто проходили мимо, делая вид, что нас не заметили.

Шли мы достаточно долго — вернуться той же дорогой у меня вряд ли бы вышло. То есть не вышло бы, если бы я не оставлял метки, которые я, конечно же, оставлял. Как нормальный параноик, я не мог не учитывать вероятность, что меня потеряют где-нибудь между погребом и прачечной — потеряют