траурно опустился на землю, убитый своими союзниками. Последняя месть свершилась, и старый мир канул в небытие.
– Вы свободны и сможете сами сделать мир справедливым. Мир, в котором дети не будут умирать от голода в одиночестве только потому, что у них другой разрез глаз или проснулся необычный дар. Мир, где не будет Первого Круга и мятежников, где все равны и получат то, что заслужили. Я смогу дать вам такой мир. Мне не нужно врать, передо мной можно не скрывать подлинные мысли и мотивы. Я пойму и приму вас любыми. Не надо быть лучше ради меня. Разве не таким должен быть истинный, честный бог?
И последние солхари опустились на колени.
* * *
В общей неразберихе на Орлиэна больше не обращали внимания. Пусть скованный цепями, лишенный магии… Он мог двигаться, и этого было достаточно.
Он дополз до отца, почти бездыханного после сильного истощения магией. Но сейчас это не важно.
Его мир, его братья были готовы упасть на колени перед этим извергом! Они считали его защитником! И только Орлиэн знал, насколько все заблуждались. Он был в лагере, когда Таали инструктировал мятежников, расписывал каждый их шаг и обещал победу. Он был рядом со стеной, когда Таали призвал эльфов для защиты Совета. Ублюдок с самого начала играл на две стороны!
Этот спектакль был спланирован, выверен до мелочей. И Орлиэн знал, темному эльфу наплевать на мир и справедливость, он хотел лишь власти, и демоны его знают, где он набрался такой силы.
Мириал был прав, Таали уничтожит Тринваир… Но что он мог сделать, один против всех? Его словам не поверят. Его магия пропала. Его боги посрамлены. Он проигрывал, но яростно сопротивлялся.
Впервые страх покинул его. Своя жизнь больше не имела значения, когда на карту поставлено все. И так близко лежали ножи Нэссы.
Нэссы, которую он рискнул взять в этот мир, чтобы предотвратить войну навсегда. Без боли и смерти, остановить мятежников. Прорваться в Совет. Занять место отца и менять старые уклады. Там, в руинах королевского дворца Авелора, он понял многое.
Ножи. Таали так неосмотрительно повернулся спиной. Он не бог, он не бессмертен. А метко целиться Орлиэн умел с детства.
Пусть это будет его последний вздох, но он спасет свой народ от монстра…
Пока Орлиэн полз, Таали успел опуститься на землю. Все эльфы вокруг него все еще стояли на коленях. Цель была легкой.
Тихо свистнув, его нож отправился в полет. Точно в спину, без промаха…
Но встретил совершенно другую преграду.
Когда Таали обернулся на звук, перед ним беззвучно оседал Квентин. На лице жреца застыла счастливая улыбка. Он успел. Он спас друга.
И странное чувство сковало грудь тугим узлом. Таали уже успел забыть, что такое боль. Мука, способная разрушить каменные стены…
Завалы разбирали до самой ночи. Почему обрушился дворец Совета, никто не знал. К счастью, жертв почти не было. Аэрим, чье тело нашли под грудой мрамора, погиб немного раньше, от истощения. Единственный Глядящий, пытавшийся избежать войны… Эльфы сочли это очередным знаком, окончательным разрушением старых устоев.
Они работали вместе, рука об руку, чистокровные и мятежники. Вернее, мятежников больше не было. Остались лишь напуганные, разбитые общим горем многовековой лжи эльфы. Единый народ, которому предстояло выстроить свой мир заново.
И конечно, никто не заметил исчезновения Орлиэна. Высокомерный, презрительный выскочка Древнего Рода не вызывал симпатий даже у «своих». Его терпели за высокое положение, за неприкосновенность, которой больше не существовало.
Вокруг старого дома Таали было пустынно. Эльфы, не участвовавшие в сражении, давно вернулись в город.
Где-то среди них была Данара. Искала его глазами в толпе, ждала, надеялась на последнюю встречу… Но Таали не пришлось отгонять прочь мысли о ней, ведь они и так не задерживались в воспаленном сознании. В голове, которая должна была окончательно лишиться эмоций после сегодняшнего вознесения.
Все шло по плану, пока не вмешался он…
– Признай меня своим богом, и я облегчу твою смерть, – он старался говорить спокойно, но собственный голос впервые вышел из-под контроля.
– Это ничего не изменит. Ты все равно сделаешь со мной то, что задумал, – прежде надменный голос Орлиэна подрагивал. О, как же Таали мечтал когда-то слышать этот страх.
Когда-то, не сейчас. Теперь нужно другое.
– Ты прав, – он почти успокоился. Он предвкушал. И сколько ни убеждай себя, это зрелище еще могло доставить ему удовольствие не хуже, чем Данара. – Вы все – мерзкие твари, недостойные топтать эту землю. Хуже созданий Темных Земель. Они умеют только причинять боль и наслаждаться, зато честны в своих порывах. И молча соглашаются с тем, что побеждает сильнейший. А вы… Поганые, лживые, лицемерные мрази.
– Слышали бы тебя остальные, – Орлиэн нашел в себе силы усмехнуться. – Истинный бог.
– Тот, которого вы заслужили, – Таали вернул презрительную усмешку.
– Убей уже, хватит играть с жертвами.
– Нет, такого легкого конца ты не заслужил. Ты еще покричишь, мой орел.
Орлиэн терпел. Дольше, чем Таали от него ожидал. Он хотел уйти достойно, как наследник своего отца, но полукровка не оставил ему такого шанса.
Когда грудная клетка была распорота, ребра выломаны, а легкие лежали на полу… Он все еще вслушивался в последние хриплые вздохи врага.
Но тугой клубок боли внутри не отпускал.
Иногда смерть – слишком простой выход, слишком легкий исход для такой твари. Черные путы вышли из рук Таали и собрали изломанное тело назад, оставляя ужасные шрамы на груди.
– Живи, падаль. Живи беспомощно в мире, который стал моим, – он презрительно пнул еле дышащего Орлиэна. И с трудом нашел в себе силы усмехнуться, когда положил потемневшие горячие руки на его судорожно вздрагивающие плечи. – До конца своих долгих дней ты будешь проводником моей воли. И ты будешь мечтать о смерти, которую я не даровал сегодня.
В свой двадцатый день рождения Ларос проснулся в холодной постели бывшего замка герцога Жерцкого. Стены лишь недавно восстановили, а титул герцога принял дальний родственник – барон Пард. Он отличился во время битвы с гарнизоном из Терний и вызывал доверие. Поэтому временная резиденция располагалась у него.
Сегодня не намечалось торжественных балов в честь праздника. Юный король распахнул глаза, и весь ужас последних событий снова лишил его воздуха. После падения Нордлина он просыпался так каждое утро. В те ночи, когда получалось уснуть. И он молился, чтобы никто не застал это плачевное пробуждение.
Ларос
