ранец не позволит мне встать и мальчик догонит меня. Я выскочила на какое-то открытое место, сделала пяток шагов, вдруг сзади раздался треск и сочный мат. Я оглянулась и остановилась.
Убегая от дебила, я выбежала на лед, покрывающий наполненный водой котлован строящегося дома. Мое легкое тело лед выдержал, хотя угрожающе потрескивал, а толстый хулиган провалился по пояс. Сейчас он выбрался в снег, мокрый, в хлюпающих валенках, но тем не менее, не оставил попыток достать меня, бегая вокруг котлована, разыскивая место с крепким льдом. Я стояла на хрупком льду, понимая, что под тонкой коркой льда слой грязной воды глубиной метров пять и, если я провалюсь, то моя мама будет очень сильно расстроена. А пока, я стояла и плакала от страха и бессилия.
Минут через пять мальчик, внезапно потеряв интерес ко мне, скрылся за углом близлежащих сараев. Я постояла еще какое-то время, боясь, что он ждет меня за углом, потом увидела женщину, идущую в сторону моего дома, и дошла до дома, держась рядом с ней. В своей квартире, немного успокоившись, я дала себе слово, что больше ни один придурок с палкой не загонит меня на тонкий лед. Я обещала себе, что больше не буду бояться палки, что постараюсь выцарапать глаза хозяину палки, пусть мне будет больно, но если будет возможность, то без боя убегать я больше ни буду.
И вот, через много лет, я стояла на краю болота, пытаясь удержать глазами одновременно обоих существ, что подбирались ко мне. Внезапно они встали в полный рост, и тут мне поплохело. Они были гораздо выше меня, наверное, около двух метров, массивные, покрытые серо-бурым мехом, лица или морды имели черты и человека и зверя, пасти, не рты, щерились оскалами, зубы длинные и острые, как гвозди. Они неторопливо приближались ко мне, их ноги или задние лапы глубоко погружались в болотную грязь. Я почувствовала движение сбоку, бросив взгляд туда, увидела третье существо, которое на четвереньках, но гораздо проворнее приближалась ко мне почти из-за спины.
Я отстраненно смотрела, на приближающиеся ко мне силуэты, понимая, что вряд ли смогу продать свою жизнь задорого. Потом в голове мелькнули кадры из старого фильма «А зори здесь тихие», когда Лиза Бричкина, потеряв шест, отчаянно рвется из трясины, мои слезы от сцены тщетности попыток спастись этой красивой и смелой девушке. Я поняла, что у меня остался всего один шанс. Рубанула лопаткой по тонкому стволику кривой сосенки, торчащей из жижи рядом со мной, сделала несколько шагов вглубь болота, аккуратно скользнула животом вперед, на прижатый поперек груди стволик, раскинула ноги и руки на манер морской звезды, стараясь распластаться как можно шире по ненадежной влажной поверхности и плавно поползла вперед, стараясь не делать резких движений. Сзади раздалось хлюпанье, всплеск, испуганный взвизг, а затем разочарованный вой.
Я не оглядывалась назад, продолжая аккуратно, опираясь на ствол, ползти подальше от края болота, чувствуя затылком дикую злобу оставшихся позади существ. Через час я выползла на песчаную косу, отделяющую болото от реки, залезла в воду по пояс, решив, что если эти твари достанут меня на берегу, придется плыть через реку, так как шанс выстоять против двоих, а тем более троих существ имеют отрицательное значение. Когда над берегом стали сгущаться сумерки, я поняла, что плыть через реку все равно придётся, так как с темнотой появятся и эти чудовища. Я чувствовала их, они ждали, когда ночная темнота опуститься на землю, чтобы спросить с меня, за каждую минуту их злобного ожидания.
Я зашла в воду по пояс, прикидывая свои шансы преодолеть метров двести водной поверхности, при наличии сильного течения, когда услышала неторопливое постукивание старого лодочного мотора. Я радостно заорала, и через пять минут влезла в «Казанку» соседа моей прабабушки — дяди Миши. Закутавшись в старую плащ-палатку, которую дядя Миша достал из рундука, я сказала ему, что собирала травы, сбилась с дороги, прошла на этот пляж по краю болота и, так как очень устала, ждала попутную лодку. Минут через двадцать «Казанка» ткнулась в пологий берег. Я, собрав силы, схватила полупустой бачок с бензином и потащила его к сарайке с лодочными снастями дяди Миши, дождалась, когда он, вполголоса ругаясь, донесет подвесной мотор, вскинув его на плечо. Затем занесла в сарай емкость с топливом, еще раз вежливо попрощалась и поблагодарила, не чувствуя ног, на последнем издыхании потащилась к дому прабабушки.
Баба Анна испуганно села на табурет, когда я, вся изгвазданная и мокрая, ввалилась в дом. И тут меня пробило. Картинки минувшего дня хлынули в голову. Страшные твари. Обрывки их мыслей о том, как сладка моя кровь и мои внутренности. Безумное спасение на болоте, когда я, разбросав в стороны свои руки и ноги, ползла от своей ужасной смерти, выбросив из головы мысли о бездонной топи, которая хлюпая и выпуская пузыри, ждала малейшей моей ошибки, любого торопливого движения, чтобы принять меня в свои объятия, вонючим потоком хлынуть в мой раззявленный в крике рот, и медленно, смакуя каждый мой бесполезный рывок, принять мое тело, чтобы больше никогда не расставаться.
Полчаса я не могла сдержать рыдания, сидя на коленях на полу, уткнувшись в мягкий прабабушкин живот, я не могла остановится, не могла произнести не одного слова. Сначала бабушка пыталась меня расспрашивать, потом просто, молча, гладила по голове. Кое-как мне удалось собраться и, прерывая свой рассказ судорожными всхлипами, которые я не могла остановить, мне удалось по порядку поведать, как я провела свой день. Бабушка долго молчала.
— Люда, садись, поешь, потом ложись спать.
— Баба, какой спать, я не усну, мне кажется, я больше спать не смогу.
— Тогда садись есть, потом поговорим.
Я села за стол, с трудом съела пару вареных картофелин со сметаной, отпила чаю и почувствовала, что мои глаза уже закрыты, сознание путается. Я, уплывая в сон, почувствовала, что сильные руки бабушки подняли меня, отнесли на кровать, раздели. Потом я услышала, что хлопнула дверь. Я хотела вынырнуть из потока сна, который уносил меня, крикнуть, чтобы бабушка никуда не уходила, что я не останусь одна, но не смогла, волна сна накрыла меня…
Открыв глаза от солнечного зайчика, пробивавшегося через отверстие в ставнях, счастливо потянулась. Бесшабашный птичий стрекот раздавался за окном. Очередной беззаботный летний день вступал в свои права. И
