геометрии и полосок – коловороты, трезубцы, рыбы и еще какие-то неизвестные мне знаки и символы. У широкого окна с белой геранью на подоконнике стоит небольшой деревянный стол с привычными для деревни кухонными принадлежностями и широкая лавка, застланная медвежьей шкурой, справа от стола полки с чугунками и глиняными крынками, с лева ручной умывальник и большой медный таз под ним. Над печкой и у противоположной окну стены развешаны на шелковых алых нитках дурманящее пахнущие травы и корешки. В этой единственной комнатке: кухне, столовой и бабкиной спальне, судя по лоскутному матрасу на печке, безусловно чисто и видно, что эту чистоту поддерживают в порядке, ее лелеют не смотря на видимую немощь хозяйки.
Присев на лавку, прикрытую медвежьей шкурой с позволения бабки я кажется, на минуту прикрываю глаза, а очнувшись, слышу ее деловитее ворчание: мол, не пора ли мне, добру молодцу идти до затопленной ей баньке… смыть с себя поганый человечий дух…
Я хочу спросить, как мне ее найти, но горбоносая древняя старушенция отвечает вперед на еще на не заданный вопрос…
– Рыжий покажет… А ты Беляк ступай к ручью вымой свою морду, больно смердящая ржа осталась на ней.
Я медленно бреду за рыжим псом чуть больше кошки, вдыхая запахи незнакомых трав, сырой земли, леса, воды, древесной гнили и еще чего-то непонятного, но не вызывающего отторжение, я поднимаю свое чело, на небе стали видны одинокие холодные звезды, но вокруг все еще достаточно непроглядной тьмы. Банька больше похожа на вырытую в земле землянку, вход в большую нору, прикрыт сопревшей сосновой дранкой и корой, из маленькой каменной трубы идет невидимый практически, но ощущаемый в запахах ночи дымок. Внутри бани выложенное бутовым камнем крохотное помещение с лавкой, парой крючков для одежды, дубовой бочагой с ледяной водой и старым медным тазом с одной стороны и печкой-каменкой с другой, весь свет только от шипящих в печке березовых поленьев, окна здесь нет, дверка в баню чуть больше сажени, я проникаю туда, согнувшись буквально вдвое.
Смыв с себя всю грязь сегодняшнего дня, я с удивлением обнаруживаю, что моя грязная одежда уже чиста и отглажена, лежит на лавке рядом с медным тазом. Перед тем как покинуть баню, я опускаю свое лицо в древнюю дубовую бочагу и погружаюсь в прохладу чистейшей родниковой воды, которая катилась с вершин ледников, пронзала глубины земли, и струилась в лесистых оврагах насыщаясь силой гор, земли, трав, больших деревьев и отраженного в ней вечного неба.
Дорогу к избушке нахожу уже без мощи проводника.
В доме Ведающей матери пахнет наваристой мясной похлебкой, капустными пирогами и свежезаваренным чаем с листами смородины, земляники, сушеным шиповником, яблоками, диким медом и еще неразгаданными мной травами. Только теперь я осознаю на сколько голоден….
– Искушай сей пищи доблестный отрок, – пафосно заявляет крючконосая бабка.
– Благодарствую, – я пытаюсь соответствовать ее тону и манере общения, но прикоснувшись к вкуснейшей пище, тут же забываю о всяких приличиях, хлюпаю, чавкаю, роняю что то на пол. А ведающая мать только смеется, словно кудахчет огромная наседка.
Насытившись, я чувствую, как начинаю засыпать.
– Ложись здесь на медвежьей шкуре, и ничего не бойся, – слышу я голос древней бабки, успевая подумать, как там девушка с черными волосами и тут мое сознание гаснет как свеча на ветру.
В моем сне мы с Ведающей матерью вместе сидим за столом и ведем непростую беседу.
– Какой же ты дурачок, – произносит Ведающая мать, ощерилась в подобии улыбки на очередной мой вопрос, если бы не острые кривые клыки серого цвета со следами гниения, я бы честно мог назвать это – улыбкой, но видимо старая думает иначе, разрождаясь кудахтающим заливистым смехом, быстро переходящим в отчаянный кашель. Какая же она действительно древняя старушенция, решаю я и задаю свой главный вопрос.
– Бабушка, я могу спасти своего друга?
– Можешь дурачок, но стоит ли платить за то, что уже случилось тем что может и не произойти… вступая на этот путь….
– Да я знаю, – перебиваю я Ведающую мать, – Кот говорил, не будет дороги назад и все изменится…
– Да ты ничего не знаешь, – кричит бабка, если ты пойдешь этим путем, ты должен будешь пройти до конца…. или окончательно умереть….
– Знаю, – отвечаю я на ее крик, – Кот говорил…..
– А ты знаешь, что нужно пройти?
– Нет, я думал, об этом мне расскажешь ты…..
Бабка задумывается, опуская голову к земле, как это сделал в свое время кот с глазами похожими на два горящих мутных изумруда, с голосом подобным пению ангелов и шерстью мерцающей как горсть бериллов:
– Ты должен будешь найти мертвую и живую воду, мертвую стережет Черный волк, про живую ничего не могу сказать, это привилегия иной стороны, возможно, тебе придется сразиться с Бессмертным воителем, а для начала найти проводника в трижды девятое королевство, прибежище ушедших кудесников и мудрецов.
Я лишь киваю, совершенно не понимая то, о чем она говорит…. Видимо мне снится сказка…
– Скоро рассвет, – произносит древняя старуха с крючковатым носом, двумя омутами бездонных темных глаз – Ведающая мать, хранительница древних тайн. Ты увидишь все, что должен видеть, пойдешь к Стиксу и спросишь у Проклятой девочки, где вход в Подземные чертоги, Берегись Черного волка и его Хозяина, пока у тебя недостаточно сил, чтобы одолеть хотя бы одного из них, попробуй найти проводника, когда Герой вступает в Подземные чертоги, судьба посылает ему надежного спутника и смерть в конце пути, если не будешь следовать своему предначертанию, поэтому строго следи за нитями судьбы, не уходи когда нужно сделать предначертанное и ты разрушишь первоначальное заклятие конца возвернувшись к началу. Я честно пытался не пропустить не одного сказанного ей слова, но снова заснул и забыл половину.
*
Проснулся я с необычайной легкостью во всем теле и в голове, хотелось петь и танцевать, обнять и расцеловать весь мир, за окном светила звезда по имени солнце, паутинка лучей запуталась в белой герани, пахло свежезаваренным чаем и вчерашними пирогами.
Ведающая мать стояла по противоположную сторону стола и смотрела на меня с глубочайшей грустью и пониманием.
– Вставай Аника воин, тебе нужно идти, ты сделал свой выбор и не будет дороги назад. У ее ног поскуливал, ластясь и выпрашивая кусочек пирога Рыжик.
Я умылся ключевой водой и наскоро попил чая с пирогами.
Уже у порога оборачиваюсь, чтобы спросить:
– А где Беляк? Он не пришел меня проводить…
– Он убил человека … и теперь все стая будет его судить, – отвечает Ведающая мать.
– А что с ним могут сделать?
– Что – что…., – ворчит Ведающая. – За убийство двуного… один приговор – смерть. – Смирись парень, ты уже ни чем не сможешь ему помочь… скорее всего его уже казнили. У ног старухи обутых
