магию в мире без магии... В том числе как влезть без вазелина во все места. Но эти тихарились, что означало особую отметку. Полной секретности.
Мне было натурально похер, так что я строил из себя идиота, а мне дружно верили. Устали без исключения абсолютно все. Наставник не шутил, камердинер молчал, а подростки не хулиганили. Мир рухнул.
Хотел я лишь одного. Добраться до своей кровати и проспать следующий апокалипсис. Ну или хотя бы часов двенадцать.
Но когда ушли дознаватели, пришли имперцы и задавали те же вопросы, избегая тем, которые нельзя было озвучивать. С ними прошло быстрее.
А потом я рухнул в нежные облака одеял. И снова почувствовал прохладные прикосновения женских рук...
Погода издевалась над всем человечеством. В виде хмурой столицы. Светило солнце и на небе не было ни намека на облачко.
Обитель восстанавливалась. Со всех уездов созвали самых талантливых, не самых и совсем не выдающихся. Я получал скупые новости от наставника, сидя дома на условном больничном. Как и вся наша команда. И те адепты, что выжили. Но мне доставили учебники с припиской, что конец света не отменяет зачетов.
Матвей уехал домой, к чудом уцелевшему настоятелю. На того было организовано нападение по пути к рабочему месту. Его и отбивал Глеб, долго и упорно.
А княжна осталась. Исключительно для присмотра за мной, по указанию врачей. Ну, по её словам. Я такого не слышал, хотя уже был в сознании. Но сделал вид, что был без него и не возражал. Спорить с женщинами вообще себе дороже.
В конце концов, вдруг и правда отключился на ту самую минуту, когда обсуждали условия моей реабилитации. Нельзя же идти на такой риск для здоровья.
Герман как-то тоже прижился, пока управлял домашними. Я, собственно, не спрашивал чего он не спешит возвращаться домой. Как и у княжны.
Столица оживала, постепенно и неотвратимо. День за днем, но жизнь налаживалась. Даже устроили несколько приемов. Ларс настраивал на том, что и мне нужно, но я пробил стену кулаком на такое предложение и меня больше не беспокоили по этому вопросу.
Но вот весточка с первого же приема, проведенного у малоизвестного графа, меня напрягла. Потому что там отметились кратким присутствием Воронецкий и ко. Лорды вернулись в наш мир.
Навалившаяся апатия разрешилась одним вечером. После заката, как по сговору, объявилась вся наша команда.
Карл, серьезный и молчаливый, пришел пешком и с увесистым бочонком. Из отверстия, которое было с виду плотно закрыто пробкой, подтекало, распространяя удивительно отличный аромат.
Мы всё так же без слов устроились на террасе, вытащив обогреватели и пледы. Лето прощалось пронзающим ночным холодом.
Герман задумчиво накручивал пальцем локон, смотря на багровый закат, мы грели ягодное вино в бокалах под скромное щебетание птах.
Через полчаса пришел Семён. Повздыхал, но тоже ничего сказал, только поставил на столик пузатую бутылку, оплетенную лозой. Из неё пахнуло тоже чем-то виноградным.
Почти сразу за ним прибыл Ростовский уже с ящиком особого игристого из княжеских семейных запасов.
Так мы и сидели, смотря в закат с кажущимися мудрыми рожами. Пока не похолодало так, что зазвенели бубенцы. Поэтому мы приняли важное стратегическое решение. Пойти нахрен в тепло, то есть на кухню.
Ассортимент напитков нас настолько не впечатлил, что Германа окатило шампанским и граф отправился в душ, облачившись после этого в халат, в принципе не по своему размеру. Судя по всему, прозорливый швед его для Карла заказывал, причем на вырост. Хотя куда уж больше.
— Господа, предлагаю... — мои первые слова гостеприимства застряли, когда я увидел святая святых, то есть кухню.
Перепончато-лохматый демон восседал с тем самым бомжом, фанатиком яблочной продукции во всех видах и состояниях. Картина маслом была такая же, они только подняли граненые стаканы, чтобы торжественно чокнуться.
Я устал чокаться, поэтому забил и на это. Махнул рукой и просто указал друзьям на стол.
Чупаня воодушевился, из-за чего на привычных газетках начали материализовываться запотевшие мутные бутылки.
Но тут наш незваный гость бросил уже не совсем трезвый взгляд на графа, приглядываясь к нему при слабом свете...
— Вот, девчонка тут прямо в тему, разбавит нашу компанию, — изрек он без капли юмора. — Тебя как зовут то, лапушка?
Герман выскочил из кухни, покраснев. Ну а мы присоединились к пиршеству. Нехитрому, но с пирожками, конфетами и сушеной рыбкой. Возможно по бартеру из пруда.
Бородатый бродяга по имени Сэл довольно хмыкал и опустошал порции так лихо, что мы принялись соревноваться.
Сбило его мастерство лишь явление обновленного Германа. Граф категорически решил проблему, обрезав патлы, судя по их виду первыми попавшимися ножницами. И с ходу предложил выпить за женщин.
Тут то упомянутый прекрасный пол тоже присоединился. Княжна понюхала демоническую бутыль, потом нас всех и взяла вино, принесенное Сёмой.
Мы сидели до утра, разговаривая о чем угодно, кроме произошедшего. Дошли до урожая яблок в этом году, в чем посодействовал Чупаня, живо включившись в обсуждение такой важной темы.
Заглядывал Ларс, проверяя всё ли у нас хорошо и тут же убегая по своим делам. Зашел поздороваться Еврипий, отказавшись от угощения в пользу обучения подростков.
Первое буднее утро поприветствовало нас вновь неприлично ясным небом, засветившим окна. И приятными уведомлениями о пополнении счета. В этот раз решили обойтись без императорского награждения и церемоний.
Всю ночь я присматривался к странному мужику, но так ничего не увидел. Только интуиция, как и раньше, периодически беспокоилась. Я даже воспользовался моментом философских споров и попросил Яну оценить бродягу. Но она просто мило улыбнулась и поудобнее устроилась на моем плече, засыпая.
Солнечные лучи упали на уютный стол, подсвечивая невидимые без них пылинки, застывшие и сверкающие. Я ловил их взглядом и улыбался уже по-настоящему.
Смотрел на парней, живых и здоровых. Спорящих с демоном и бомжем о смысле бытия. Слушал, как тихонько посапывает её светлость, уткнувшись в моё плечо.
Мы спасли этот мир, пусть никто об этом и не узнал. А кто узнал, сделал вид что не знает. Мне на душевном порыве даже захотелось пойти к пруду и позвать обитающее там к нашему столу.
Просыпался дом, просыпался город. За прошедшие несколько дней никто из бездны, кроме лордов, не объявился в столице. Столица, потрепанная и испуганная, приходила в норму.
Я лучился радостью, как кот перед крынкой со сметаной. Видимо этим и призвал беду.
Сэл встрепенулся и потряс головой, нарушая мерный полет пылинок в лучах яркого света.
Чупаня замер с поднятым стаканом. Казалось, он стал
