class="p1">- Почему это было спрятано в подушке Клары, дядюшка?
- Не имею ни малейшего понятия.- Доктор Доу посмотрел на бабочника.- Может быть, вы как-нибудь нам это объясните?
Мистер Келпи выглядел раздраженным и раздосадованным. Он даже побагровел.
- Мотыльков порой едят. В некоторых ресторанах Старого центра, к примеру, они считаются деликатесом, а у племен, обитающих в джунглях Кейкута, они и вовсе являются простой повседневной пищей. Их жарят и едят. Или же сушат. И тоже едят. Отвратительно! Уничтожать таких прекрасных существ, чтобы пожирать их!
- Вамба во время нашего с ним разговора был обеспокоен тем, что кто-то захочет съесть Черного Мотылька,- вспомнил доктор.
- Нет, это невозможно!- воскликнул Джаспер.- Черный Мотылек ядовит – его нельзя есть, об этом написано в книге профессора Гиблинга. Я помню! Я еще подумал: кто захочет есть бабочку? – это же так…- он поморщился,- мерзко.
Мистер Келпи поглядел на него и подтвердил:
- Так и есть. Согласно книге профессора Гиблинга, мясо Черного Мотылька ядовито и непригодно в пищу, оно пропитано кислотами смерти и разложения. Вамбе же, я смею предположить, или кому-либо из его соплеменников вряд ли доводилось есть Черного Мотылька.
- Но кому-то все же доводилось, раз существует рецепт. Зачем делать рецепт по приготовлению того, кого нельзя съесть?
- Еще одна загадка…
- Я слышал об этом Треннье,- сказал мистер Келпи.- Его рецепты запрещены во многих странах, поскольку в угоду тому или иному блюду он рекомендует отлавливать редкие и уникальные виды. Ходят слухи, что у него даже есть рецепт приготовления человека.
Джаспер пораженно открыл рот – мистер Келпи едва ли не дословно озвучил его прежние мысли.
Доктора же приготовление людей не интересовало, его больше заботила техническая сторона рецепта, найденного в подушечке любимой пчелы профессора Гиблинга.
- А есть какой-нибудь способ извлекать яд? Вроде как при извлечении желчного пузыря? Чтобы не испортить мясо? Или же само мясо ядовито?
- Я… я не знаю, доктор,- раздраженно ответил мистер Келпи.- Я об этом вообще не хочу думать.
- В рецепте ничего не говорится об избавлении мяса от яда и…
- Это не «мясо»!- вскипел мистер Келпи.- Это бабочки! Прекрасные, изумительные создания! Совершенные, в отличие от грязных мерзких людей, которые тянут в свою ненасытную пасть все, что видят.
- Мистер Келпи,- начал Джаспер,- уверен, дядюшка не хотел…
- Меня больше занимает другое,- вставил Натаниэль Доу, глядя на подушку пчелы.- Почему профессор спрятал это, если он сам знал, что мясо…- он исправился,- Черный Мотылек непригоден в пищу?
Мистер Келпи уже собирался было что-то возмущенно ответить, когда в двери раздался стук. Даже, скорее, не стук, а грохот: в дверь дома № 7 именно что забарабанили.
Мистер Келпи от неожиданности даже выронил газету, которую до сих пор сжимал в руках. Клара тут же скрылась под столом. Джаспер замер.
Натаниэль Доу быстро поднялся на ноги и направился к двери.
- Кто там?- резко спросил он.
- Это Винки, сэр!- раздалось с улицы.- С Чемоданной площади!
- И что тебе нужно, Винки с Чемоданной площади?
Доктор слегка приоткрыл дверь и поглядел на незваного гостя. У порога стоял мальчишка. Он смотрел на доктора снизу вверх, тяжело дышал и раскраснелся так, словно и правда бежал сюда от самого вокзала.
- Я… я нашел его!
- Кого ты нашел?!
Джаспер ринулся к двери.
- Дядюшка, это Винки?
Уличный мальчишка попытался глянуть мимо доктора.
- Да, Джаспер, это я!
- Ты нашел его?
Доктор строго поглядел на племянника.
- Что происходит, Джаспер?- спросил он.
- Я попросил Винки кое-кого найти…
- Кого?
- Черного человека!- вставил Винки.- Я нашел его! Он прячется в заброшенном подвале в переулке Трамм! Это недалеко! Я вас отведу! Скорее! Он еще там!
Доктор Доу действовал без промедления. Он надел пальто, взял саквояж и повернулся к Джасперу – тот уже пытался влезть в свой сюртучок. Бабочник недоуменно выглядывал из гостиной.
- Вы с нами, мистер Келпи?
- Разумеется…
Вскоре они покинули уютный дом доктора и поспешили вслед за припустившим по переулку Винки с Чемоданной площади.
***
Колокольчики над входной дверью суматошно задрожали и зазвенели, и мисс Лиззи отправилась открывать: «Кто это пришел так рано?». Почтальон обычно не звонил в дверь, молочник всегда оставлял бутылки за порогом, а булочник сегодня приходить не должен был.
Девушка приоткрыла дверь, и, лишь стоило ей увидеть человека на крыльце, как ее лицо мгновенно помрачнело.
- Доброго вам утречка, Лиззи,- вальяжно проговорил гость.
Этот человек вызывал у нее чувство отвращения буквально всем. Своими сальными отекшими щеками, выпученными зловредными глазами, привычкой облизывать пересохшие губы, когда он на нее глядит. Ее раздражала даже его манера двигаться – с нарочитой неспешностью, словно ему некуда торопиться, а весь мир пускай обождет – ничего, мол, с ним не станется. Большущий, а для миниатюрной мисс Лиззи так и вовсе необъятный, этот мужчина пугал ее неимоверно – так, что порой даже снился ей в кошмарах: тяжело топал своими башмачищами по коридору, натужно дышал, стоя за ее дверью, поворачивал ручку и входил в комнату…
- Я снова вынуждена напомнить вам, мистер Бэнкс, что для вас я – мисс Хоппер. Вы, верно, пришли к моему брату?
- Именно так.
Ничуть не смущаясь из-за того, что его поставили на место, констебль усмехнулся и пожал плечами – от этого его незначительного движения натужно заскрипел служебный самокат, на ручку которого толстяк опирался. «И как тот только выдерживает его вес и его самодовольство?!» - частенько думала мисс Лиззи.
- Он еще спит, мистер Бэнкс,- холодно ответила девушка.- Еще совсем рано.
- Не для полиции Тремпл-Толл… мисс Хоппер,- сказал констебль Бэнкс, сделав особое ударение на обращение.- Мы всегда на посту. Так где там ваш братец?
- Хмырр почти не высыпается, вот я и подумала…
- Должно было прийти уведомление – срочный вызов!- злобный толстый констебль начал багроветь, и девушке стоило огромных усилий не отпрянуть прочь, захлопнув дверь.- Вы что, снова отключили сигнал на пневмопочте?
Мисс Лиззи не сочла нужным отвечать, лишь сказала:
- Я позову брата. Обождите здесь, мистер Бэнкс.
- Я… эээ…- начал было констебль, но дверь уже закрылась.
Полицейский рассмеялся. Сестра Хоппера была очень миловидной девушкой, и констебль Бэнкс испытывал
