меня внимательно осмотрели аж трое лекарей, вынесли предварительный вердикт, накачали какими-то капельницами и посадили в фургон с красным крестом. Еще несколько часов я провалялся под сонным заклинанием, пока меня мыли, штопали и превращали обратно в функционирующий организм.
И лишь после того, как тело потребовало кофе, я понял, что был в порядке. Даже получилось встать и дойти до сестринской комнатки.
“Ну здравствуй, Михаил Николаевич. Вижу, очнулся”.
Я дернулся и едва не выронил чашку с обжигающе горячим напитком от внезапно установившегося ментального канала. Ушибленная голова тут же взорвалась лютой болью, а к горлу подкатила тошнота.
“Если ты не один, делай вид, что ничего не происходит”, — предупредил меня голос. — “Мы с тобой еще не закончили”.
Шувалов. Это был голос Шувалова.
“Что тебе нужно?” — коротко спросил я и отошел подальше от людей.
“При иных обстоятельствах я бы попытался тебя убить, но мы с тобой еще можем быть друг другу полезны”.
“С чего мне тебе помогать?”
“Например, с того, что ты очень любишь свою сестру и наверняка захочешь увидеть ее снова”, — улыбнулся в моей голове бежавший граф. — “Живой и невредимой”.
У меня внутри словно все оборвалось.
“Только посмей ее тронуть, урод!” — рявкнул я не только ментально, но и вслух. Лишь обеспокоенный взгляд медсестры, высунувшейся на шум, заставил меня обуздать эмоции. — “Только попробуй!”
“Не беспокойся, Михаил Николаевич. Ее жизни ничего не будет угрожать, если ты включишь мозги и станешь вести себя хорошо”.
“Чего ты хочешь?”
“Встретимся — обозначу”, — отрезал Шувалов. — “Спасская пристань к западу от Воронцовой дачи. Через час. И помни, что, в отличие от тебя, Ольга не может похвастаться силой. Придешь не один — ей конец”.
Беглец мгновенно оборвал ментальный канал, и я остался в тишине — с чашкой уже ненужного кофе, раскалывающейся головой и липким потом на спине.
Только не Ольга. Только не сестра. Внутри меня кипел гнев, но и страха было достаточно. Под ложечкой противно засосало, а из легких внезапно исчез весь воздух.
Нельзя поддаваться панике. Хотя и прорабатывать план времени тоже не было. Чтобы оказаться возле Воронцовой дачи через час, требовалось выезжать немедленно.
Дерьмо. Хреновый путь выбрал Шувалов для начала сотрудничества через угрозу моей сестрице. Но чтобы добраться до него и прикончить голыми руками, сперва требовалось прибыть вовремя.
Как и был — в больничной пижаме и мягких резиновых тапочках, я добрался до своей палаты и прихватил те немногие вещи, что передали сотрудники Отделения — ключи от Вити, паспорт и бумажник. Витю отогнали к больнице, памятуя о моей привычке сбегать из лечебниц раньше срока.
Отведя глаза медсестрам, я пробрался на улицу и отыскал автомобиль. Теперь предстояло решить самое главное — сообщать Корфу или нет. С одной стороны, рисковать жизнью Ольги я не хотел. С другой — подстраховка мне все же была нужна.
Первым делом я попытался связаться с Серегой. Он должен был быть вместе с Олей. Я специально настоял на том, чтобы сестра оказалась в его обществе — Сереге можно было доверять. Да только кто знал, что его отец был замешан в делах Аспиды?
— Дерьмо! — Я с отчаянием треснул кулаком по рулю.
Серега не отвечал. До него даже нельзя было дотянуться ментально. Словно парень был либо под очень надежным и плотным куполом, либо без сознания, либо… Нет, он все-таки бессмертный. Даже если умер, то воскреснет, Иисус хренов.
До Корфа и Бестужева дозваться тоже не вышло — оба, очевидно, были на допросе. А когда сотрудники работали, чаще всего ставили ментальные блоки на внешнюю связь. Да и дело, к тому же, было ночью.
Оставалось совсем немного вариантов.
“Аня!” — позвал я, особо не надеясь получить ответ. Все же девчонке тоже досталось. — “Аня, отзовись!”
“Если всему миру не угрожает опасность, то пошел в жопу”, — сонно ответила Грасс. — “Соколов, я тебя очень ценю и даже в какой-то степени люблю, но, черт возьми, до утра ждать не может?”
“Нет. Мне нужен твой шеф. Попроси его связаться со мной. Немедленно”.
“А говна на лопате?” — огрызнулась девушка.
“Шувалов похитил Олю. Мою Олю”.
Пара секунд молчания — и ментальные интонации Грасс изменились.
“Будь готов в течение пяти минут. Он сам с тобой свяжется”.
Я тем временем уже завел мотор и выехал к воротам. Сонный сторож попытался что-то возразить, но заткнулся и нажал на кнопку, когда я молча сунул ему рубль. Видимо, в этот момент мою рожу так перекосило, что лучше было не связываться.
“Здравствуй, Михаил”, — голос Радаманта — такой же хрипловатый и скрипучий, раздался в моей голове. — “Анна сказала, ты меня ищешь”.
“Мне нужна помощь”.
“Почему ты решил, что я намерен тебе помогать? Мы не друзья, Михаил”.
И никогда ими не будем. И все же общие интересы способны сплотить даже вчерашних злейших врагов. Пусть и на время.
“Потому что причина моей проблемы — член Аспиды”, — ответил я. — “Беглец, но, увы, не Юсупов. И он угрожает моей сестре”.
“И чего ты хочешь от меня?” — с интересом спросил Радамант. — “Чтобы я убрал Шувалова?”
“Подстраховки. Я хочу спасти сестру. Шувалов — ваш. Если мне не изменяет память, ты хотел избавиться от всех аспидовцев. Если это намерение еще актуально, записывай адрес. Он назначил мне встречу на общественной пристани возле Воронцовой дачи. Через час”.
Радаманта это, казалось, даже забавляло. Ну конечно, Миша Соколов, который столько раз хотел послать этого косоликого подальше, теперь сам приполз и молил о помощи.
“Думаешь, он заманивает тебя в ловушку?” — спросил Радамант.
“Это очевидно. Если он убьет меня сейчас, может восстановить свою репутацию в Аспиде. Или как минимум избавится от человека, который многовато о нем знает. В его интересах, чтобы я пошел на корм рыбам. А в ваших — чтобы рыб кормить отправился Шувалов. Решай, Радамант”, — сказал я и оборвал связь.
Оставалось надеяться на то, что я его зацепил. Можно сказать, я преподнесу ему одного из заговорщиков на блюдечке. Детей мне с Шуваловым не крестить, так что пусть развлекается как хочет. Только сперва я верну Олю.
Жать на педали в резиновых тапках было неудобно, зато ночной город был свободен. Одна беда — я как раз попал на время разводки мостов. Что хорошо туристу, то петропольцу — смерть.
— Да что ж такое!
Я двинул дальше по набережной до Южного моста — высокого новодела,
