– Чего хвостом виляешь? – нахмурилась Эмьюз. – Минуточку… Откуда у сундукахвост?
Мимик проскакал к подножью кровати и затих там, игнорируя вопрос. Тогда мисс Варлоу с опаской подобралась поближе. Между задней стенкой и крышкой оказался зажат новенький кожаный ремень! Но стоило девочке коснуться его кончиками пальцев, как Синий приоткрыл пасть и втянул импровизированный хвост внутрь.
– Ай, ну и ладно! – неожиданно обиделась Эмьюз. – Подумаешь! Ты просто сундук!
С размаху уронив себя на постель, она сунула руки глубоко в карманы брюк и неожиданно нашарила свернутую шершавую бумажку. Машинально достав ее, Эмьюз обнаружила, что та практически вся исписана ровным аккуратным почерком.
«Нехорошо читать чужие письма», – сообщил внутренний голос, но любопытство уже не слушало. Оно тащило Эмьюз поближе к окну – туда, где больше света. Осторожно развернув лист, девочка разгладила его кончиками пальцев, как ценнейшую реликвию.
Письменный стол и стул оказались слишком высоки, и мисс Варлоу пришлось усесться с ногами, хотя так показалось даже удобнее. Пробежав глазами первые строчки, она отодвинула лист и крепко задумалась.
С одной стороны, это явно отрывок из дневника кого-то, жившего в доме, а читать чужие дневники – низость. С другой стороны, возможно, именно так Эмьюз узнает больше о таинственном Ческо. Нет, конечно, хотелось оправдываться тем, что лист нашелся в кармане брюк сам собой, что его вообще никто не прятал – но только для очистки совести.
Набрав воздуху в грудь, как если бы собиралась нырнуть, мисс Варлоу склонилась над текстом.
«Эта женщина хочет, чтоб я звал ее «матерью»!.. Ха …Мария кого угодно может замучить своими бесконечными правилами
(пометка на полях: …стоит начать их записывать!Похоже, она выдумывает такую чушь на ходу)…»
В этот момент в комнату осторожно постучали.
– Эмьюз, ты ничего не хочешь мне рассказать? – голос тетки звучал настораживающе.
– Нет, а что? – Девочка сунула мятый листок в ближайший ящик стола – и как раз вовремя.
– А мне кажется, что хочешь. – Росарио неслышно вошла. – Под нашими окнами прогуливается подозрительный молодой человек. С собакой.
– И что в нем такого подозрительного? – Мисс Варлоу почувствовала, что краснеет.
– Взгляни сама, – тетка прищурилась.
Подавив смущение, Эмьюз осторожно сдвинула занавеску и выглянула во двор.
– Пэп, ко мне, мальчик! – Гримм стоял прямо напротив окна там, внизу.
Такое приятное щекочущее теплое чувство скользнуло по спине. Узнать человека на улице оказалось невообразимо здорово. Захотелось помахать ему рукой. Совершенно бессмысленное действие, учитывая, что Гримм ничего не видит.
Вдруг Пеппер протяжно взвыл!
Пес схватил хозяина за рукав и развернул лицом к окну. Мисс Варлоу смотрела туда, где под черной тканью прятались глаза, и не могла отвести взгляда. Дальше произошло необъяснимое: парень широко улыбнулся и помахал рукой. Пусть глупо, пусть бессмысленно, но Эмьюз немедленно махнула в ответ и спряталась за штору.
– Значит, у тебя появился друг? – подытожила тетка.
– Д-да, – промямлила девочка. – Это Гримм… он помог поймать Синего.
– Вот тебе еще одно правило. – Росарио с невозмутимым видом подошла и сама выглянула в окно. – Не заставляй ждать дольше, чем позволяют приличия.
– Не поняла, – призналась та.
– Тогда правило номер три, – фыркнула мадам Тэсори. – Никогда не вынуждай человека объяснять дважды, мало кто это любит.
– Это же номер четыре! – попыталась пошутить Эмьюз.
– Это номертри. – Тетка, задрав подбородок, прошагала к выходу из комнаты. – Советую спуститься, иначе твой новый друг будет маячить перед домом до вечера. Знаю я нынешнюю молодежь. Иди. Только быстро.
Вот тут дважды повторять и не потребовалось.
– Ну, не настолько быстро, – рассмеялась ей в спину Росарио. – Там на стуле серый джемпер – надень, не позорь меня.
– Хорошо, – ответила девочка уже на лестнице.
Сердце гулко билось в груди. Если что-то подобное и происходило раньше, бедняжка этого не помнила. А ведь именно сейчас нужно было не выглядеть смешной.
Уже перед парадной дверью в голову закралась мысль, что Гримм мог уйти. Но нет: парень стоял на том же месте и явно никуда не собирался.
Утопая в растянутом вязаном свитере почти по колено, Эмьюз буквально бежала к калитке, которую тетка умудрилась починить.
– Гримм! – громко позвала девочка. – Как ты меня нашел?
– Ну, не я, а Пэп, – придерживая пса за ошейник, признался тот. – И не столько тебя, сколько Синего.
– А-а-а… – изображая понимание, протянула Эмьюз.
Повисла неловкая вязкая пауза, прерываемая только сопением Пеппера. Мисс Варлоу не знала, о чем следует говорить в подобных случаях.
– Я, наверное, должен извиниться? – предположил Гримм.
– За что? – удивилась девочка.
– От меня раньше не убегали, как от чумного. – Если это и была шутка, то крайне неудачная.
Разум мучительно искал возможные варианты поведения, но вместо них – черная тягучая пустота. До тошноты.
– Я что-то не так сказал? Опять? – Улыбка заметно увяла.
– Нет-нет… просто все как-то странно получилось, – наконец выдавила Эмьюз.
– Проблема в этом? – Только теперь мисс Варлоу заметила на себе тяжелый испытующий взгляд отвратительного пса.
Кровь стучала в висках барабанной дробью, заставляя очертания предметов терять четкость. От напряжения на лбу выступили капельки пота. Почему она – Эмьюз Варлоу – прекрасно знает, что такое барабан, что «плохо читать чужие дневники», но не имеет ни малейшего представления о людях и о самой себе?!
Холодное и влажное прикосновение выдернуло из вязких мыслей и бесплодных попыток пробиться сквозь черноту. Пеппер деловито обнюхивал тыльную сторону девочкиной ладони.
– Может, попробуем еще раз? – Хозяин костлявого пса легко поклонился. – Давайте знакомиться, юная леди! Гримм Бишоп – вынужденный слепой, мечтающий увидеть искренность в чужих глазах, сколько себя помнит. К вашим услугам!
– Эмьюз Варлоу, добрый Сэр. – Она зачем-то поклонилась в ответ. – Не помнит себя… сколько себя помнит.
Парень резко выпрямился, будто получил пощечину.
– А вот издеваться надо мной не стоит, – в голосе отчетливо сверкнула сталь.
– А никто и не издевается, – честно призналась мисс Варлоу. – Я действительно будто не существовала еще четыре дня назад. Ты, кажется, седьмой человек в моей жизни, с которым я разговариваю. Честное слово!
– Что ж, семь – хорошее число. – Мягкая улыбка вернулась на прежнее место. – Я бы сказал, счастливое. Хотя время покажет. А пока – мы могли бы выгуливать своих… питомцев вместе. Тут неподалеку есть замечательный сквер.
– Это было бы… – договорить не удалось.
Сердце подпрыгнуло, что твой Синий, и больно застряло в горле.
– Эмьюз! – Росарио широко открыла окно, черные глаза смотрели строго. – Только черепахи не представляют, что такое «быстро».
– Мне пора, – выдохнула мисс Варлоу и попятилась.
– Ты не ответила. – Гримм беспомощно вытянул вперед руку. – «Да» или «нет»?
Тонкие пальцы схватили воздух и сжались в кулак. «Ты меня не бросишь?» – голос Лют звучал глубоко в груди, такой же обезоруживающий и пронзительный, как взгляд Пеппера и странный жест его хозяина.
– Нет… – ответила своей истерзанной памяти Эмьюз, но быстро спохватилась: – То есть… да. Да! Конечно, да.
– До завтра. – Парень махнул рукой и, снова подхватив пса за ошейник, зашагал прочь.
Сидеть в своей комнате расхотелось. Колючие малоприятные мысли так и роились, не давая ни минуты покоя. Оставленный наверху чай наверняка остыл, а лист дневника никуда не убежит. Мисс Варлоу уселась за кухонный стол и уронила тяжелую голову в ладони.
– Что не так? – Тетка опустилась напротив и всем своим видом дала понять, что готова к любым вопросам.
– Все не так, – призналась Эмьюз. – Вот объясни мне, каким образом получилось, что я прекрасно понимаю, что нож острый и им можно порезаться, хотя не могу точно сказать, резалась ли раньше? Или отличаю кухню от спальни, пользуюсь разными предметами, читаю, но не знаю, откуда умею все это? И еще… за что у меня внутри тьма? Почему больно пытаться вспомнить?..
– Стоп! – Росарио загадочно улыбнулась. – Слишком много вопросов, но ответ на все один. Ты – Тень.
Два слова ничего не прояснили. От них в груди начала подниматься бесформенная ядовитая злоба. Все это не могло не отразиться на лице девочки.
– Реконструкторы… они, по сути, ювелиры, – мадам Тэсори смаковала каждое слово. – Психофизическая реконструкция – безумно сложная наука. Рассуждать о ней, не понимая до конца, глупо, но попробую. Место, где проснулась в первый раз, помнишь?
– Я же должна помнить хоть что-то! – фыркнула Эмьюз.
