За стеклом, которое изнутри явно прикрывало что-то плотное, всполошились, вполголоса загомонили, то ли спрашивая, то ли наскоро совещаясь.
- Всю жизнь хотите сидеть и прятаться?! – рыкнул Данияр, внутри себя не чувствуя себя соответствующим этому повелительному тону. Внутри горела ярость и ужас, что крик, который поделился на мелкие вскрики, вот-вот прекратится. – Я же всего лишь топор прошу! Отдам потом! Я с участка напротив!
- Маркова, что ли? – глухо донеслось из домика. – Счас, подожди!
- Не открывай! – тоненько завизжали изнутри. – Не открывай! Ты ему топор, а он тебя, дурака старого, по башке им треснет!
- Собаку пожалейте! – уже не закричал (упырьев вопль уходил дальше), а в полный голос высказался ворон, добавив в голос колдовских, убеждающих интонаций. – Доберутся до вас – её же первой загрызут!
- Я ж говорю – наш, местный! - огрызнулся мужчина в домике на визжавшую от страха женщину. – Раз собаку нашу знает! Не скулит ведь даже!.. Эй, ты! Иди к двери!
Ветхая дверь открылась на расстояние – кулак пройдёт. В помещении темно – невидимый мужчина втиснул в проём топор. Пока Данияр вытаскивал из зазора «оружие», там бдительно спросили:
- А почему топор тебе не один?
- Нас двое! – не мешкая, ответил ворон.
- Держи!
Через минуту оба ворона, вооружённых нехилым таким холодным оружием, кинулись по дороге вниз, к подножию холма. После пары шагов Александр Михайлович крепко выругался, чуть не поскользнувшись: упыри были слишком небрежно подняты начинающим некромантом, а потому продолжали гнить на ходу, оставляя под ногами бегущих склизкие клочья шерсти и гнилую плоть. И всё это – плохо видное ночью, а тем более – тем, кто спешит на помощь и кому некогда вглядываться под ноги.
К первому крику присоединился второй, более слабый и недолгий.
Оба вскоре начали пропадать в неистовом вопле упырей, обнаруживая себя только редкими, из последних сил вскриками.
По дороге вороны не разговаривали: оба понимали, что силы тратить на переклик нет смысла. Примерно уже представляли, с чем и в каком количестве придётся сейчас столкнуться. Да и дорога не позволяла отвлекаться, слишком уж опасная и скользкая. Разве что помогла в том, что спускала, а не пришлось бежать в гору, то бишь на холм.
Данияр знал, что Александр Михайлович хотел бы кое о чём его спросить. Видел, как он быстро взглядывает на смутные верхушки фонарей. Всё правильно. Этого вороны-новички ещё «не проходили». Когда силовая масса любого колдуна «превышает обычные показатели», электричество не выдерживает. Одно дело – одинокий упырь, проходящий под мигающим от силового напряга фонарём. Другое – сплочённая свора упырей, уничтожающая одним своим появлением всё на своём безумном пути: и материальное, и не различимое глазом. Электрикам придётся повозиться в этом посёлке, восстанавливая здешнее оборудование.
Крики затихли. Или людям не до бесполезных воплей о помощи, или…
Когда путь пошёл чуть ровней, Данияр увидел даже в темноте.
Прямо в конце асфальтированной двухполосной дороги кипел чёрно-серый сумасшедший муравейник. Адова свора уже не вопила с торжеством, а пыталась прорваться вперёд, к затихшим жертвам, и только грызлась и рычала. Плотность упырей на этом участке была такой, что первый взмах топора, затем опустившегося в это месиво, оставил после себя два безголовых тела.
Два ворона к центру участка прорубались вместе с упырями, по их перерубленным телам, сквозь укусы и порезы от когтей и от остатков зубов и клыков. Судя по столбам, высившимся здесь, намечалась постройка будущего домика. Только на фоне ночного неба можно было разглядеть женскую фигурку, залезшую на один из столбов и, плача, спихивающую палкой лезущих к ней упырей. За постройкой упыри толпились ещё тесней, и вороны, догадавшись, что там второй человек отбивается от наседающих мертвецов, бросились вперёд, насколько это было возможно.
… Ночь… Бесконечная бойня…
А в уши собственная фраза: «Ты понимаешь, что будет бойня?!»
Навий глаз открылся первым, и Данияр уже видел, куда рушить лезвие топора. Рядом с хеканьем рубился Александр Михайлович…
Поглядывая на него иногда, Данияр закусывал губу и с хрипом бился дальше. Кто из них двоих первым… Кто?!
Первым стал Александр…
Он вдруг затих со своим хеканьем, выпрямился, расправляя плечи, продолжая рубить визжащую и рычащую нежить. А топоры просто замелькали вокруг него, словно он крутил вокруг себя тонкие ивовые прутья. Упырей сносило от него, как от взбесившегося вентилятора, – перемолотыми в крошку.
А потом и для Данияра пришла пора. Усталость пропала. За спиной появились крылья – по впечатлениям, металлические. Они жёстко выпрямили ему спину – и толкнули вперёд. На земле не должно быть псевдомёртвых порождений другого навьего представителя…
Упыри гибли десятками под топорами воронов, чьи души и сердца перешли границы человеческого и полностью отдались колдовской вороньей ипостаси.
Третий этап перевоплощения навьих воронов тоже пришёл внезапно. От обоих воронов во все стороны хлынули убийственные для упырей волны. Мёртвые животные ещё пробовали сопротивляться, пока в их мёртвые мозги не влезло подспудное понимание, кто именно их уничтожает.
Упыри прыснули во все стороны – подальше от воронов-берсерков, окровавленных, но продолжающих бойню.
В границах неогороженного участка вскоре не осталось ни одной псевдо-мёртвой твари. А каждый из воронов, подходя к этой границе, отчётливо ощущал её – и останавливался… Потом они вернулись к центру участка, к незаконченному срубу.
Александр сунул за ремень топоры, забыв, что они в гнилой крови и плоти, и подошёл к лежащему на отёсанном бревне телу. Ни слова не говоря, не
