Чудовища
1
Начинался обычный день. Такой же обычный, как вчерашний и как позавчерашний; такой же обычный, как все, что были задолго до него, и как все, что еще только будут. В богами забытом городке, что именовался Бланвертом, по определению не происходило ничего хоть сколько-нибудь необычного, значимого, и каждый день здесь был как под копирку, донельзя банальный, тихий и серый. Среди некоторых жителей даже ходило поверье, якобы город издавна проклят какими-то древними колдунами и просто-напросто замер во времени.
Феликс, однако, в эту брехню никогда не верил. Всякие небылицы происходят только в книжках или сказках, думал он, а реальная жизнь, напротив, существует для того, чтобы быть максимально унылой и неинтересной. Нескончаемой череда однообразных недель, тянущаяся подобно потерявшей вкус жвачке — вот она вся суть штуки, которая называется «жизнью». Поэтому парень с нетерпением ждал летних каникул. Именно они должны были прервать привычный ход вещей и даровать свободу от серости, которая, казалось, уже поглотила его с головой. Терпеть оставалось всего ничего — какой-то месяц. И даже предстоящие итоговые тесты не могли испортить этого сладостного предвкушения.
Впрочем, конкретно в сегодняшнем утре поводов для радости было мало. Феликс все еще находился здесь, в плену унылых будней. Прямо сейчас он лениво чистил зубы и таращился на сонного патлатого двойника в зеркале. Ну и морда, подумал он, сплюнув пасту в раковину. Мерзкая прыщавая морда. Он хорошенько умыл ее, затем расчесал волосы, однако это, как ему показалось, не слишком улучшило его внешний вид.
Потом был завтрак с родителями. На кухне жужжал маленький пузатый телевизор с утренними новостями, за столом негромко говорили мать с отцом. Не обращая внимания на звуки вокруг, Феликс почти машинально жевал яичницу. Его настроение немножко приподнялось — очень уж он любил яичницу, особенно на завтрак, — но все равно этого было мало, чтобы исправить сегодняшнее утро.
Минуты на часах сменяли друг друга как будто бы с большой неохотой. Вдруг телевизор захлебнулся помехами и потух. Феликс так и замер с вилкой у приоткрытого рта. Родители тоже замолчали и повернули головы к почерневшему экрану, который ни с того ни с сего перестал изрыгать протухшие новости — то ли позавчерашние, то ли вообще еще с той недели.
— Кажется, он сломался, — заметила мама.
— Почему же сразу сломался? — ответил папа.
— Ну, когда техника сама собой выключается…
— Ты не поняла. Мой вопрос был из разряда «наполовину пуст или наполовину полон».
Мама покосилась на папу, слегка воздев бровь, а затем сказала:
— Просто посмотри, можно ли его включить обратно. А то как-то непривычно тихо стало.
Проверять отцу ничего не потребовалось. В следующую секунду телевизор самостоятельно включился, продолжив вещать как ни в чем не бывало.
— Похоже, теперь и включает он сам себя тоже, — равнодушно сказал отец и продолжил завтрак.
— Что это было? — спросила мама с такой интонацией, будто этот вопрос надо было задать, а не потому, что ее это удивило.
— Да черт его знает, — последовал такой же безразличный ответ. — Не все ли равно?
Феликс все же отмер и таки отправил кусок яичницы, безвольно повисший на вилке, в рот и принялся его жевать. Произошедшее было настолько из ряда вон и так поразило его своей внезапностью, что заставило моментально проснуться. Может быть, сегодняшний день принесет что-то интересное, пронеслась в голове обнадеживающая мысль. Может быть… Махом доев яичницу, он оделся, захватил портфель и пошагал в школу.
Путь его лежал через тропинку, что разрезала небольшой лесок по диагонали. Небо было до тошноты чистое, прямо-таки идеальное, без единой помехи в виде облачка. Дул, шелестя листьями, прохладный ветер, взбодривший парня еще больше и заставивший его руки покрыться мурашками.
Вскоре Феликс вышел из леса и оказался у асфальтированной дороги, по которой иногда проезжали машины. Через дорогу рядком стояли частные домишки, все практически неотличимые друг на друга, как близнецы, а за ними, чуть дальше, уже виднелась крыша школы. Видя, что машин нет, парень не стал дожидаться, когда загорится зеленый свет на светофоре, и торопливо перешел дорогу. Не успел он сделать и двух шагов в новом направлении, как сзади его окликнул знакомый голос.
— Эй, коротыш!
Он обернулся, остановившись, и увидел подругу (и по совместительству одноклассницу), стоявшую чуть неподалеку.
— Ха, отозвался! — просияла та, подходя к нему.
— И тебе доброго утра, Алиса, — приветствовал парень. Они пошагали в школу вместе.
— Доброе оно, ага. Кого ты обманываешь?
— Ты же знаешь, что так принято говорить. А уж доброе оно или нет, это дело десятое.
— Пожа-а-алуй, — девушка прикрыла зевок ладонью.
Курносая, с длинными волосами и карими глазами, худенькая и хрупкая, что тростинка, с бледными руками и лицом, как будто от какой-то болезни, Алиса, тем не менее, была на полтора сантиметра выше Феликса, что его, конечно же, немного раздражало. Не то чтобы у него был какой-то комплекс, но все же когда тебя обгоняет девушка, это не может не задевать гордость.
— Домашку сделала? — задал Феликс привычный вопрос, без которого не обходилось практически ни одно утро.
— Ну, сделала. Тебе дать списать?
— Заметь, ты сама предложила.
— Ага, я заметила. Ты же любопытствуешь всегда только с одной целью, поэтому я решила не тратить время на обиняки.
Алиса натянула на худосочные ручки рукава свитера. На улице было и вправду холодновато, несмотря на приближающееся лето, и это был тот редкий случай, когда Феликс спешил в школу.
— Думал о будущем, Феликс? — вдруг спросила подруга.
— С чего бы? — равнодушно спросил он.
— Ну, это то, про что нам постоянно твердят взрослые. Это же важно как бы. Ну, не как бы. Это действительно важно, — серьезно посмотрела она на него.
— Все как-нибудь образуется, — махнул свободной рукой Феликс.
— «Все как-нибудь образуется»! — повторила Алиса с важным лицом. — Да тебя хоть сейчас добавляй в цитатник великих мыслителей.
— Нет, серьезно, — взбудоражился Феликс, — как я могу понять, чего я хочу от будущего? Меня, если честно, все эти разговоры достали уже. Я ведь даже мира вне этого города не видел. Мы тут живем, как в клетке, окруженные горами да лесами. Ну да, живописно и все-такое, но что с того? У нас, блин, из города всего одна дорога, а до ближайшего соседнего поселения дофигаллион километров ехать.
— Всего-то сто.
— Сто! Это дыра, Алиса! И мы все застряли в ней… А меня всё спрашивают, куда я хочу идти дальше. Не знаю я!
— Ты разыгрываешь драму.
— Может быть немного.
— Очень даже много.
— Знаешь, что? Скорее всего, я просто сделаю так, как советуют родители. Вот и все мои размышления о будущем.
— И тебя это реально ни капелюшечки не волнует?
— Типа того.
Феликс думал весь год. И весь год до этого на самом деле тоже, однако так и не понял, чего хочет, не нашел цели, призвания — или как это называется. Поэтому в один момент он попросту… забил. Предпочел плыть по течению. Будь что будет — это, конечно, не то, чему учили его родители, но… какая разница.
Через минуту они с Алисой добрались до школы. Продолжая болтать о всякой всячине, они прошли через холл, в котором галдела мелкотня, и поднялись по лестнице на второй этаж. Нужная им дверь находилась в самом конце коридора; время начинало поджимать, так что они ускорили шаг.
В классе тоже было шумно, ученики болтали кто о чем, кто-то громче, кто-то тише. Учитель, усатый мужчина с лысиной на макушке, уже был здесь; он стоял перед своим столом и что-то искал в портфеле. Феликс и Алиса, здороваясь по пути с одноклассниками, подошли к парте у окна, за которой сидел их общий друг. Бегая глазами по страницам учебника, тот не заметил их появления. Алиса поспешила исправить это самым беспардонным из возможных способов.
