Конфуз на званом вечере - Надежда Цыбанова

Надежда Цыбанова

В Тихом тупике опять неспокойно. В честь помолвки старшего сына Карл Гренье устроил званый вечер. Приглашенные рассчитывали вкусно поесть и выпить, а вместо этого им перепало особое блюдо - труп брата невесты. Да ещё и гражданина соседнего государства.

   А кто лучше всех справится со скандальным расследованием, если не уполномоченный по особо важным делам Поль Моранси и его помощница Агата Гренье?

   Ведь все то, что просто на первый взгляд, таковым, по факту, не является.

   Утро в небольшом домике, расположенном в Тихом тупике, последние три месяца начиналось всегда одинаково. Первым делом, проснувшись, я направлялась к туалетному столику, чтобы привести себя в порядок. Затем, не спеша, шла к ящику для писем, чтобы либо порадоваться отсутствию скандальных сенсаций, либо опечалиться от их обилия на новостных полосах, ведь это означает, что рабочий день может выдаться напряженным.

   Конечно, с того момента, как я начала трудиться в должности помощника уполномоченного по особо важным делам, у жителей Тихого тупика появилась новая интересная тема для ежедневного обсуждения, но в целом жизнь на нашей улочке текла все также мирно и неторопливо. Но сегодня этот размеренный уклад нарушил неизвестный военный мобиль. Я так и замерла возле почтового ящика, с удивлением разглядывая знак в виде шаровой молнии на дверце мобиля, припаркованного у самого величественного здания в Тихом тупике – дома дядюшки Карла.

   Через дорогу Элоиз Мало с неизменными спицами в руках жадно прильнула к окну. Встретившись со мной взглядом, старушка не смутилась, а лишь приветственно махнула и выразительно кивнула на мобиль. Я в ответ только пожала плечами.

   Но долго оставаться в неведении я не собиралась. Гордо расправив плечи и поправив прическу, я с видом весьма важной персоны пошла в свой садик, чтобы через неприметную калитку оказаться на территории дома соседей.

   Дверь в особняк была гостеприимно распахнута, а в холле валялись какие-то тюки.

   – Госпожа Агата, - бросилась мне наперерез новая служанка тетушки, – простите, но сейчас у господина Гренье гости. Не могли бы вы отложить свой визит?

   – Нет, - коротко улыбнулась я. Девушка симпатий во мне не вызывала, также, как и ее предшественница. Где только тетка находит такие экземпляры?

   Я с грустью должна признать, что общение с хамом не самым лучшим образом влияет на благовоспитанных женщин. Нo зато как упрощает жизнь. Хотелось бы сказать, что это осознание пропитано сожалением – но нет.

   – Дорогая Αгата! – раздался наигранно радостный голос Клары Гренье с лестницы, ведущей на второй этаж. Видя ее лучезарную улыбку, мне захотелось отшатнуться. - Что же ты так долго? - тетушка покачала головой. – Мой мальчик уже пару часов как приехал, а ты только сейчас соблаговолила заглянуть. Неужели теряешь хватку?

   – У такого занятого человека, как я, не всегда есть свободная минутка, чтобы интересоваться жизнью соседей, – я виновато вздохнула. - Хотя, о чем это я. Откуда вам знать-то?

   Служанка предпочла тихо улизнуть в боковой коридор, чтобы случайно яд, которым мы охотно одаривали друг друга, не попал на девушку.

   После предыдущего случая с кларнетом тетушка Клара присмирела, но ненадолго. Точнее, она вела себя исключительно прилично только в присутствии мужа. А вот меня, как виновницу ее провала, назначенную тетушкой же, мадам Γренье не любила разве что больше собаки дядюшки. А он у нас с юмором и фантазией. Поэтому в доме в конце Тихого тупика обитают две Клары. Одна милая и общительная, а вторая – злая и старая.

   Я тогда поинтересовалась у дядюшки, почему же он пожалел жену и не стал выдвигать против нее обвинения в соучастии, а, наоборот, попросил скрыть этот факт. На что Карл Гренье только усмехнулся и пространственно ответил о паре ботинок, которых хоть и жмут, но всю жизнь с ним. Тем более им обоим уже не столько лет, чтобы бросаться в авантюры в виде развода. А позволить себе жену-арестантку он просто не может по статусу. Но теперь за расходами тетушки он следит строго. У нее на руках и лишней монетки нет. Так что об играх на деньги Кларе пришлось забыть. Α ещё старую женщину нагло лишили последнего удовольствия – по состоянию здоровья строго запретили алкоголь. Даже пpобку от вина нюхать нельзя. Вот и развлекается тетушка как может, в основном – за мой счет.

   – Какой сегодня замечательный день, – она прижала ладони к груди и мечтательно закатила глаза. – Наш старшенький привез невесту. Она такая хорошенькая, скромная и вежливая. Да ещё и при деньгах. Тебе с ней тоже надо познакомиться. Как-никак, ты родственница.

   Вот последнее тетушка Клара буквально выплюнула. Смириться с тем, что ее муж привечает вдову брата, которая впоследствии ещё и замуж вышла, Клара Гренье не могла.

   У меня вообще интересный статус, будоражащий кумушек почище любой свежей сплетни. Я вдова и разведенка. Причем второй супруг оказался не просто мошенником, а членом целой шайки. Благодаря мне ее и накрыли. А теперь я ещё и работаю с самим Полем Моранси. Завидный жених, но исключительно издалека. Чтецы – люди вообще не простые, а тут ещё и характер не самый покладистый. Да и работа у него нервная. Недавно, к примеру, расследовали дело о пропаже одного важного послания. Причем исчезло письмо прямо из рабочего кабинета министра. Так его любовница, по совместительству секретарь, вешалась на Поля так активно, что отрывать ее пришлось Жаку и Жану дружно. Помощники уполномоченного по особо важным делам так старались, что вспотели, бедолаги. А я только подобрала выпавшее из декольте смелого платья дамочки письмо.

   За прошедшие три месяца рабoты я успела в полной мере оцеңить всю прелесть званых вечеров и прочих условно увеселительных мероприятий. Раньше я позволяла себе наслаждаться общением, пусть и сохраняя немного чопорный вид, а сейчас моя задача состоит в том, чтобы болтаться на локте Поля Моранси в качестве отпугивающего элемента, держа при этом невозмутимое выражение лица. Флоран, племянник и ещё один помощник уполномоченного, больше всех радовался, что теперь ему не нужно ходить за начальником, как приклeенным, и бдеть за неприкосновенностью свободы чтеца от матримониальных