Вера Чиркова - Сестры Тишины. Болтушка

– Малиха! – Донесшийся со двора рык хозяина застал женщину за едой, но она и не подумала проглотить лишнюю ложку варева.

– Доедай, – подвинула миску с похлебкой загорелому дочерна мальчишке и стремглав бросилась прочь из мазанки. – Слушаю, хозяин!

– Не видишь, что творится возле лавки Васана? – Жесткие усы на лоснящемся круглом лице от возмущения встали дыбом, как шерсть на загривке одичавшей собаки.

– Бегу, хозяин. – Малиха ловко замотала голову тонким полотняным платком с давно выцветшим узором и бросилась к выходу со двора.

Торговлю по торемскому обычаю купцы вели в передней части собственных дворов, огороженных высокими глинобитными дувалами. Очень удобный способ. Не нужно таскать туда-сюда товар и платить охранникам, достаточно просто утром пошире распахнуть ворота, чтобы идущему мимо люду было отлично видно, чем торгуют в этом дворе. А хозяину можно устроиться на засаленном ковре, брошенном на поставленный над арыком топчан, и спокойно наблюдать за покупателями, неспешно жуя какой-нибудь из сушеных фруктов.

– Ай, добрые люди! Чем таким хорошим тут торгуют? – едва войдя во двор к торговцу Васану, певучим голосом завела Малиха. – Ой, надо же, какие румяные лепешки! Как бы узнать, чем таким их мажут? Мои никогда такими не получаются, а уж чем только ни мазала! И молоком, и взбитыми яйцами, и даже медом! А эта морковка такая крупная! Слава вырастившему ее, слава… у других ведь ботва только выросла… каким, интересно, навозом ее поливали? Никто не слышал, на чем морковь быстрее растет? Кто бы рассказал, я бы заплатила.

– Малиха! – Крепкая лапа приказчика Ахчара, помощника Васана, сжала ее предплечье, и женщина немедленно попыталась вонзить ему между ребер острый локоть. – Идем со мной, я все покажу! И чем лепешки мажут, и откуда морковка растет…

– Вот как вырастет у тебя такая, как в той корзине, так и покажешь, – не осталась в долгу Малиха и со всей силы опустила каблук грубого дешевого башмака на носок его щегольских сапог из тонкого хрома.

– Ай, шайтан-апа… – взвыл приказчик, отпуская ее руку, и схватился за ногу, – все кости раздавила, змея!

Но женщины уже не было рядом, ее серенький платок мелькнул в воротах и затерялся в толпе.

Да и остальные покупатели, бродившие между корзин и скамеек с разложенным товаром, потихоньку потянулись к выходу. Народ в этом мирном и благодатном городе любил поторговаться и совершать покупки не спеша, со вкусом и удовольствием, а какое тут удовольствие, когда приказчик ни с того ни с сего набросился посреди дня на беззлобно болтавшую какие-то глупости женщину? Разумеется, говорила она не очень приятные вещи… все знают, сейчас, в дни поста, перед поворотом солнца к лету, нельзя даже смотреть на молоко и яйца. Ну а мед вообще нельзя отбирать у пчел, пока не отцветет последнее дерево в долине! Но не бить же за болтовню свободную женщину!

– Ахчар! – пронзительные черные глаза Васана сверлили пухлое лицо приказчика, как жужелицы плод. – Я тебя просил потихоньку отвести ее в сторону!

– Никому не под силу потихоньку договориться с этим отродьем демона! Пусть кто другой попробует!

– Но плачу я – тебе! И мне все равно, как ты это сделаешь, но если эта герпень войдет завтра в мой двор, то ты из него тут же вылетишь!

– Не войдет, – злобно прищурился Ахчар и решительно направился к глухой загородке, перегораживающей двор надвое, даже не догадываясь, что почти рядом, за дувалом, неторопливо бредет по узкому проулку обидевшая его служанка торговца Кахрима, живущего наискосок.

– Хасит!

– Я тут, господин. – Коловший узловатые дрова прислужник отставил топор и поклонился.

– Ты же сидел за воровство? Значит, умеешь лазить по деревьям и заборам. Не ложись вечером спать, работа будет.

– Хорошо, господин, – уныло сказал тот и низко поклонился, пряча злой и насмешливый взгляд.

Нужно быть последним дураком, чтобы не догадаться сразу, какую пакость задумал этот шакал. Светлоглазая и остроязыкая Малиха, вот причина последних бед и мечтаний приказчика. Пока он придумывает ответ на один ее вопрос, шустрая женщина успевает задать пять новых, но это он бы стерпел. По приказу хозяина служанка ловко отпугивает покупателей, заставляя их сомневаться в качестве товара, а Ахчар ничего не может с этим поделать.

Разумеется, он пытался ее соблазнить и подкупить, запугать и даже побить! Но ни одна из попыток не завершилась победой мужчины, как положено по незыблемым законам. И если бы она была не свободной вдовой, а чьей-то сестрой или дочерью, то давно уже пришла бы в дом Ахчара под свадебным покрывалом. Но свободную вдову, поднимающую сына, законы защищают очень строго. И у приказчика есть только один выход заманить ее на женскую половину своего дома: выкрасть, опоить зельем и показать утром старосте квартала спящей в своей постели. Никто не станет разбираться, как она туда попала, просто поставят на щеку клеймо и отдадут тому, с кем она потеряла свою свободу. Вдова, воспитывающая сына в одиночку, обязана вести себя примерно.

Приказчик уже давно ушел по своим делам, а Хасит все сидел на чурбаке, рассматривая невидящим взором редкие облака в по-весеннему синем небе, и хмуро сопел, решая нелегкую задачку. И не мог даже предположить, что с той стороны ограды, прижавшись спиной к ее прохладной, шершавой поверхности, так же неподвижно сидит Малиха, с тоской поглядывая в сторону белеющих вершинами гор.

Как жаль, что не удалось проработать у Кахрима до середины лета, когда сходит снег с перевалов и собираются первые обозы на Ардаг. Придется уходить в соседний поселок и искать работу там. А потом возвращаться, в этом месте самая безопасная дорога в королевство, Малиха давно все выяснила. Хотя и там ее никто не ждет… а с теми, кто мог бы ждать, она сама оборвала все связи.

Но и оставаться здесь третьей женой у какого-нибудь заплывшего жиром приказчика и молча терпеть прикосновения его наглых пальцев было невероятно противно. Но еще невыносимее было знать: для всех его родных сыновей ее Кори будет приемышем и мальчиком на побегушках.

Женщина в последний раз вздохнула и легко поднялась на ноги, раз приняла решение, значит, нужно успеть все подготовить. Да и слишком долго разгуливать тоже нельзя, хозяин умеет ругаться очень обидно, стараясь задеть не ее, а сжимавшего от бессилия кулачки сынишку. Конечно… торговца нетрудно за это наказать, но она отлично знала, как мстительны и подлы бывают бывшие хозяева.

Во двор вдова вошла нагруженная вязанкой дров, которые ей давно должен был за услугу один из рыночных пекарей. За последние полчаса она пробежала по всем должникам и вытребовала с них долги, а за эти дрова забрала себе те монеты, которые хозяин выдал на расходы.