Сергей Снегов.
ПОСОЛ БЕЗ ВЕРИТЕЛЬНЫХ ГРАМОТ
— Только вы можете распутать загадку! — Президент Академии наук перевел взгляд с Генриха на Роя. Генрих пожал плечами, Рой посмотрел пристально на губы Боячека, словно его занимало, как те двигаются.
Боячек продолжал с волнением:
— Мы все скорбим о гибели Редлиха, а я особенно: он был мне друг. Рука неведомого преступника...
— Вы все-таки считаете, что Редлих — жертва преступления? — сдержанно спросил Рой. — Но Альтона — покинутая планета, и где теперь ее бывшие жители, неизвестно. А что Редлих перед смертью назвал Аркадия Замойского, недоказательно, раз члены экспедиции обладают абсолютным алиби.
— Их алиби установили профессиональные детективы, обследовавшие Альтону, — возразил президент, — и они пришли к выводу, что преступления не было. Но Редлих погиб, и это факт. Мы считаем, что в созвездие Лиры нужно командировать ученых, а не сыщиков. После того как вы раскрыли тайну великой теоремы Ферма, загадка гибели Редлиха не будет такой уж трудной для вас.
Генриху нравилось, когда вспоминали об этом блистательном успехе его и Роя. Но чтобы президенту не показалось, что он тщеславен, Генрих иронически заметил:
— Два космических детектива, специализирующихся на раскрытии мрачных тайн времени и пространства.
— Два ученых, — сухо повторил Боячек. Было ясно, что он не примет отговорок. Рой, раньше Генриха уяснивший себе ситуацию, больше не спорил. — Два исследователя, свободно ориентирующиеся в проблемах космоса и истории. В этой папке вы прочтете доклад следственной комиссии, возвратившейся с Альтоны. Рейсовый звездолет в созвездие Лиры отбывает завтра в полночь. Вы, кажется, еще не бывали в окрестностях Веги? Уверен, что вам понравится.
Генрих с досадой бросил на стол доклад следственной комиссии. Детективы Управления космоса были слишком обстоятельными людьми, чтобы читать их творения. Генрих с гримасой потрогал голову обеими руками.
— Не распухла, — успокоил его Рой. — Между прочим, я внимательно прочитал весь доклад — и, как видишь, жив.
Они сидели в салоне грузового звездолета. На экране разбегались звезды, и созвездие Лиры постепенно заполняло всю полусферу. Сине-белая Вега сверкала так ослепительно, что без защитных очков смотреть на нее было трудно. Альтону, седьмую планету в системе Веги, наблюдать можно было лишь в оптические умножители, но две первые, самые крупные, планеты уже мерцали на экране. Звездолет в триста раз обгонял свет — на заднем экране, затемняя далекое Солнце, разбрасывалась дымка вещественной плазмы, выброшенной аннигиляторами корабля взамен уничтоженного пространства. Рой и Генрих были единственными пассажирами, и капитан предоставил в их распоряжение почти всегда пустой салон: здесь было удобнее работать, чем в тесной каюте.
— Что ты живой, я вижу. Но нормален ли ты?
— Ты в этом сейчас убедишься сам. Я не сторонник древних методов записи буквами на бумагу, но у сыска свои традиции, и с этим приходится считаться. Все существенное мы перенесем на пленку, чтобы больше не возвращаться к докладу.
И Рой стал излагать содержание доклада своими словами. Генрих слушал сначала со скукой, потом заинтересовался. Этого у Роя нельзя было отнять — в любой запутанной проблеме он безошибочно вскрывал самое существенное. Генрих часто выходил из себя, когда брат осаживал его, кричал в запальчивости, что Рой — машина, незнакомая с вдохновением. Но когда совместное исследование подходило к концу, опубликовывать результаты Генрих предоставлял Рою, у того выходило лучше.
Генрих, слушая, рассматривал брата. Невозмутимость была главным свойством Роя. О чем бы он ни говорил, какие бы чувства ни полонили его, лицо Роя не менялось. Белокурый, с массивной головой, крупноносый, крупногубый, он медленно, почти бесстрастно диктовал хорошо подобранными словами. И Генрих с уважением отметил, что, сокращая раз в двадцать перенасыщенный фразами следственный доклад, Рой не упустил ничего важного.
— Будем пользоваться этим конспектом. — Рой пододвинул Генриху диктофон. — А доклад останется для справок.
Генрих прокрутил пленку. Прибор говорил голосом Роя, но вплетал свои интонации. Бесстрастность, свойственная Рою, превратилась в безличность. В таком изложении, отжатом от подробностей, трагедия на Альтоне становилась ясной. Ясной во всей своей загадочности, невесело подумал Генрих. Задание им досталось необычное.
Альтону, седьмую планету Веги, некогда населяли разумные существа, говорил прибор. Какого облика были альтонцы, каков уровень их культуры, куда они делись — тайна. Когда экспедиция Карпентера и Сидорова высадилась на планете, она обнаружила пустыни, лишенные воды и жизни, остатки городов и непонятные металлические сооружения. Жители покинули планету по крайней мере миллион земных лет назад, но и к этому времени она была совершенно безжизненной в земном смысле — ни животных, ни растений, ни бактерий... Карпентер предположил, что разумная цивилизация на Альтоне была не биологической, а какой-то иной природы. Он указывал, что в руинах городов, к тому же мало похожих на человеческие, не обнаружено ни плантаций, ни заводов, изготовляющих пищу, ни хозяйственной утвари. «Альтонцы не знали, что такое еда» — таков был вывод Карпентера. От них не осталось также ни библиотек, ни фильмотек, ни картин, ни статуй, ни иных свидетельств духовной деятельности. Вместе с тем загадочные металлические сооружения, прекрасно сохранившиеся на лишенной атмосферы планете, равно и развалины городов свидетельствуют о разумности исчезнувших обитателей. Заместитель Карпентера Василий Сидоров не согласился с его выводами. Спор их доныне не разрешен.
Сейчас на Альтоне работает вторая экспедиция, возглавляемая тем же Василием Сидоровым. В составе ее — научные работники Анна Паркер, Аркадий Замойский, Анри Шарлюс, Фред Редлих. Год назад, по земному счету, Редлих вышел наружу, одетый для дальней прогулки. Связь с ним поддерживалась по радио. Приборы дистанционно записывали его жизненные параметры — дыхание, температуру, запасы биоэнергии, потенциалы мозга и сердца. Минут через двадцать все регистрируемые параметры испытали неожиданный излом. Одновременно Редлих закричал в микрофон: «Аркадий, что ты?» Крик завершился воплем: «Меня убивает Замойский! Меня убивает...»
Все остальные члены экспедиции, включая и Замойского, находились в это время в операционном зале. Сидоров отдал приказ выходить наружу. Впереди бежали Замойский и Паркер. Редлих лежал километрах в двух от станции. Он был уже мертв — скафандр пробит чем-то острым... Никого возле трупа не было, ничьих следов в окрестностях не обнаружили, что и естественно, ибо планета необитаема, а все члены экспедиции, кроме самого Редлиха, находились на станции.
