Р. Дэниел сказал негромко:
— Друг Жискар, наилучшим будет остаться возле двери с той ее стороны.
— Я так и сделаю, друг Дэниел, — ответил Р. Жискар.
Он вышел, а Бейли сказал сердито:
— Зачем ему оставаться у двери? Я что, здесь в заключении?
— Только в том смысле, — ответил Дэниел, — что в пути вам не полагается встречаться с членами экипажа. Но Жискар здесь не по этой причине… Прежде мне следует сказать вам, партнер Элайдж, что будет лучше, если вы не станете называть Жискара — или любого другого робота — боем.
Бейли нахмурился:
— Его задевает, когда к нему обращаются так?
— Никакой поступок человека не может задеть Жискара. Просто на Авроре обращение «бой» к роботу исчезло из употребления, и нежелательно, чтобы между вами и аврорианцами возникли трения из-за того, что вы непреднамеренно подчеркнули бы место своего происхождения, прибегнув к идиоме, без которой можно обойтись.
— Ну и как мне к нему обращаться?
— Как вы обращаетесь ко мне. Называйте его определительное имя. В конце концов, это просто набор звуков, обозначающий того, с кем вы говорите, так почему один набор должен быть предпочтительнее другого? Простая условность. И еще. На Авроре не принято упоминать инициал Р., кроме сугубо официальных случаев, когда робота необходимо назвать полным именем, хотя в последнее время инициал начали опускать и в этих случаях.
— При таком положении вещей, Дэниел (Бейли с трудом подавил внезапное желание сказать «Р. Дэниел»), как вы различаете роботов и людей?
— Различие чаще всего самоочевидно, партнер Элайдж, и нет нужды всякий раз вновь его подчеркивать. Во всяком случае, такова точка зрения Авроры, а поскольку вы заказали Жискару фильмокниги про Аврору, я заключил, что вы намерены ознакомиться с обычаями и правилами поведения аврорианцев для облегчения взятой на себя задачи.
— Навязанной мне задачи. Остальное верно. А что, если различие между роботом и человеком не самоочевидно, Дэниел? Вот, например, ты сам.
— Но для чего проводить это различие, пока ситуация того не требует?
Бейли глубоко вздохнул. Теперь еще надо приспосабливаться к аврорианской причуде делать вид, будто роботов не существует.
Он спросил:
— Но если Р… Если Жискар тут не потому, что я под арестом, зачем ему стоять у двери?
— Таковы инструкции доктора Фастольфа, партнер Элайдж. Жискар охраняет вас.
— Охраняет? Меня? От чего или от кого?
— Доктор Фастольф не был конкретен, партнер Элайдж. Но поскольку человеческие страсти разбушевались из-за Джендера Пэнелла…
— Кто такой Джендер Пэнелл?
— Робот, чьей полезности был положен конец.
— То есть робот, который был убит?
— «Убит», партнер Элайдж, — это термин, обычно к роботам не прилагаемый, а только к людям.
— Но на Авроре же избегают проводить различия между людьми и роботами, разве нет?
— Да, конечно. Но в данном случае потери функциональности, насколько мне известно, вопроса о различиях не вставало, как и об их отсутствии. Какие тут действуют правила, я не знаю.
Бейли задумался. Конечно, мелочь, чисто семантический момент. Но ведь он решил проникнуть в аврорианский образ мышления. Иначе у него заведомо ничего не получится. И он сказал медленно:
— Функционирующий человек — это живой человек. Если его жизнь обрывается насильственно в результате преднамеренных действий другого человека, мы говорим «убийство». Или «лишение жизни», если действия были непреднамеренными. Можно также сказать во втором случае «убийство по неосторожности». Однако человек, увидев, как жизнь другого человека обрывают насильно, закричит: «Убийство!», не разбираясь, преднамеренно это или нет. Тут не до юридических тонкостей.
— Я не разобрался в различиях, которые вы проводите, партнер Элайдж. Поскольку термины «убийство» и «непреднамеренное убийство», оно же «лишение жизни», равно означают насильственное прекращение существования человека, они должны быть взаимозаменяемыми. Так в чем различие?
— Термин «убийство» без дополнительного определения более эффективен. Он заставит похолодеть людей, которые его слышат. А «непреднамеренное убийство» или «лишение жизни» никто вообще кричать не станет.
— Но почему?
— Причина в ассоциациях, в контексте. Воздействует не словарное значение, а стоящий за ним образ. Различие в подразумеваемых условиях и обстановке.
— В моей программе ничего об этом нет, — сказал Дэниел, и Бейли вдруг почудились обертона беспомощности в его бесцветных интонациях, всегда бесцветных, о чем бы он ни говорил.
— Ты поверишь мне на слово, Дэниел? — спросил он.
— Ну конечно, — ответил Дэниел мгновенно, как будто ему сообщили решение задачи, поставившей его в тупик.
— Следовательно, мы можем сказать, что функционирующий робот — это живой робот, — продолжал Бейли. — Далеко не все согласятся с таким расширением этого понятия, но у нас есть право выбирать определения, нам полезные. Функционирующего робота удобно воспринимать как живого, и попытка изобрести новый термин, лишь бы избежать употребления привычного, привела бы только к ненужным помехам. Ведь ты живой, Дэниел, верно?
— Я функционирую, — четко и раздельно произнес Дэниел.
— Ну послушай! Если мы говорим «живые» о белках, жуках, деревьях и даже травинках, почему нельзя сказать «живой» про тебя? Мне в голову не придет сказать — или подумать, — что я живой, а ты всего лишь функционирующий. И уж тем более на Авроре, где мне надо следить за собой, чтобы не проводить ненужных различий между людьми и роботами. Поэтому я говорю тебе, что мы оба живые, и прошу поверить мне на слово.
— Хорошо, партнер Элайдж.
— Но можем ли мы тем не менее сказать, что сознательное насильственное действие со стороны человека, обрывающее жизнь робота, — это убийство? Тут есть повод для сомнений. Если преступление одно, то одной должна быть и кара. Но будет ли это справедливо? Если кара за убийство человека — смерть, следует ли казнить человека, который прервал существование робота?
— За убийство, партнер Элайдж, человек подвергается психозондированию и реконструкции личности. Преступление совершила личностная структура сознания, а не живущее тело.
— А как на Авроре карается насильственное действие, кладущее конец функционированию робота?
— Не знаю, партнер Элайдж. Насколько мне известно, такого случая на Авроре до сих пор не было.
— Думается, за это стиранием личности не карают, — заметил Бейли. — Так, может, робийство?
