— Космос вошёл с нами в контакт?
— Да. — Ельцов уверенно тряхнул головой. — На местах стали происходить замыкания коротких участков цепи: то экономические прорывы, то бедствия.
— Чем это грозит нам?
— Если отдадим цепь нашей нынешней так называемой элите — прямой путь к гибели цивилизации. Сегодня никто не воспользуется бонке во благо духовности. А любые иные игры с цепью — катастрофа.
— Но ведь в Китае сработало для людей! — встрепенулась Вика.
— А какой строй в Китае? Вот вам и ответ.
— Но если кто-то из космоса вошёл в контакт с Землёй, прекрасно зная о том, что здесь происходит, получается, кому-то выгодно, чтобы на планете Земля произошла новая катастрофа, — заметил внимательно прислушивающийся Савицкий. — Выходит, и в космосе не всё так гладко?
— В яблочко, Володя, — устало отозвался декан. — Впервые эта версия прозвучала в шестьдесят третьем году. После получила подтверждение в семидесятом. — Ельцов вскинул голову, обвёл присутствующих взглядом. — Именно потому мы, как выразился товарищ Санатов, и парились. Чтобы там, за девять тысяч километров от нас, зашевелились те, кто до сих пор не верил в это.
— Папа на последних страницах описал действие бонке. — Голос Виктории разорвал тишину, образовавшуюся после последних слов декана. — А потом скорее всего испугался.
— Это был не испуг. — Савицкий подсел к Ельцову и резким движением ноги стёр рисунок. — Если бы так, Профессор просто удалил бы страницы. Это своеобразная проверка нас. Это бонке не дал Профессору возможность вырвать листы. Теперь, через те две последние страницы, он хочет войти в контакт с нами.
— И что делать? — Виктория сжала плечики: то ли костёр уже не отдавал жар, то ли холод стал крепче.
Ельцов налил в стакан на два пальца водки, одним глотком осушил сосуд.
— До шестьдесят девятого года зейский бонке посещало несколько человек. Единственным, с кем вошёл в контакт объект, и кого оставил в здравом уме и рассудке, был ваш отец, Вика. Почему бонке выбрал именно его, непонятно. Но, на вторые сутки наш противник прекрасно знал о том, что Профессор вошёл в контакт с объектом. Думаю, и сейчас они тоже знают, что дневник у вас.
— Но вы можете сами пролистать записи — здесь ничего нет! — Виктория протянула тетрадь декану, но тот даже не взглянул на дневник.
— Я понимаю. Дневник — единственное, что осталось от вашего отца. — Ельцов заглянул в глаза девушке. — Но ведь вы уже знаете, что это — всего лишь простая тетрадь. Некогда ваш батюшка принял решение, которое спасло много жизней. Возьмите с него пример.
* * *
Вика плотнее прижалась к Мишке. И не из-за холода. Дмитриев с нежностью обвил девичий стан руками:
— Холодно?
— Нет. Уже нет. — Виктория вскинула голову, пытаясь рассмотреть в предрассветном сумраке глаза любимого. — Ты своей маме расскажешь об отце?
— Не знаю. — В Мишкином голосе дрожала неуверенность. — С одной стороны, понимаю, что нужно. Но с другой…
— Я вот тоже не знаю…
За спиной послышался шорох. Мишка, не оборачиваясь, понял: пришли друзья.
Санатов, на ходу скинув сапоги, бросился по колено в воду, сполоснул лицо:
— Морем любуемся?
— Почти, — нехотя отозвался Мишка. Ну вот, только хотел побыть наедине, так нет же…
— Скоро выезжаем. — Щетинин, присев на корточки, тоже принялся споласкивать горячее лицо. — Сашка с Лёшкой остаются. Пойдут вытаскивать этого Лешего… Декан, блин, со своими лекциями… И ведь пробрал. Решили сдать гада правосудию.
— А ты бы оставил? — Мишка даже не скрывал усмешки.
СЧХ только махнул рукой.
Санатов скинул рубашку, бросил её на берег, вошёл глубже в воду, принялся ополаскивать торс.
— Серёга, — донёсся до Щетинина его голос, — как думаешь, а на какой глубине этот хренов бонке?
СЧХ пожал плечами:
— Метров десять. От силы пятнадцать. Эй, Серый, ты это о чём?
Зея — город, районный центр в Амурской области.
Тукурингра — горный хребет на севере Амурской области. Тукур, токур, тукуур — кольцо, изгиб; хребет имеет изогнутую форму (эвенк.).
«Бастилия» — местное население Благовещенска так называет здание областного культурного центра.
Граматуха — речка, левый приток Зеи. Название русское, первоначально от «громкая».
Имеется в виду публикация Александра Ярошенко в интернет-издании «Амур-инфо», 20 июля 2011 года.
Использованы материалы статьи «На перекрёстке времён» Б. С. Сапунова, доктора исторических наук, профессора Благовещенского государственного педагогического университета (Амур. 2003, № 2, 3).
В действительности данный рисунок обнаружен в 1961 году во время археологической экспедиции под руководством академика А. П. Окладникова только на скале правого берега речки Тынок, 2.5 км выше с. Ураловки, Шимановского района Амурской области.
