Я устало бросил «дырокол» на пол и прикрыл глаза, ожидая выстрелов в спину. Теперь я был полностью готов к смерти, но она почему-то все не шла.
– Зря вы так, Бреннер, ох зря… – донесся до меня голос кардинала Дунстана. – Он нам был еще нужен. Впрочем, – добавил он, выдержав небольшую паузу, – вы были в своем праве, и я вас за это не осуждаю. Идите домой, Кирилл Бенедиктович, отдохните, придите в себя, а потом мы еще раз с вами увидимся и поговорим на свежую голову…
– Нет, – ответил я. – Нам не о чем говорить. Нам не по пути.
Кардинал замолчал, и я подумал, что вот теперь он точно отдаст приказ стрелять, но Дунстан лишь устало вздохнул и направился вон из комнаты, а за ним следом потянулись Кречетов и новоиспеченный личный помощник и порученец кардинала отец Климент. На прощанье, у двери, Ястреб обернулся и внезапно подмигнул мне.
– Они мертвы, – сказал я ему, – мои жены мертвы. Я тебя еще найду.
Ястреб только покачал головой, но ничего не сказал.
Я остался в комнате один.
Моего лица коснулось свежее дуновение ветерка, и я не смог устоять перед соблазном. Теперь, когда в целой империи у меня не осталось друзей, когда Лиза и Петра больше не улыбнутся мне никогда, когда сама жизнь моя кончена, мне захотелось еще раз ощутить дыхание природы.
Десять крутых ступеней винтовой лестницы вывели меня прямиком на смотровую площадку башни.
Я стоял на одной из самых высоких точек города и задумчиво смотрел вдаль. Подселенец мертв, теперь уже навсегда. Я обязан был убить его. Иначе бездна, поселившаяся во мне, поглотила бы мою сущность целиком.
Занимался новый день, солнце багрово всходило над горизонтом, и город лежал как на ладони. Энергокупола подсвечивали все вокруг, как сотни газовых фонарей.
Перестрелка к этому часу смолкла. Скорее всего, прибывшие полки разогнали уличный сброд окончательно, а те немногие, кому повезло уцелеть в эту ночь, затаились по темным норам, стараясь не высовываться. Планам «Механикс» не суждено было сбыться. Вот только отступят ли они навсегда или еще вернутся в империю? Вряд ли заокеанские господа так запросто отступят. Но теперь нам есть что им противопоставить.
Внезапно сияние энергокуполов чуть померкло, а затем исчезло вовсе, причем во всех четырех точках одновременно. Я ожидал увидеть что угодно – воронки проходов в чужие миры, армии вторжения, но только не то, что там оказалось на самом деле.
На месте энергокуполов стояли настоящие посольства. Не провалы, не чернильные пятна воронок – четыре дворца, равноудаленные друг от друга, выполненные каждый в своем неповторимом стиле. Изысканно прекрасные и нарочито грубоватые. Посольства чужих миров.
А собор стоял прямо на пересечении воображаемых линий, крест-накрест проведенных между куполами, в самом центре, главенствуя. И легкое сияние вдруг вернулось, но теперь оно уже не скрывало дворцы, скорее обволакивало их со всех сторон, ничуть не препятствуя взору пытливого наблюдателя. Но я почему-то был уверен – сияние это необходимо вовсе не для красоты. В первую очередь оно – средство защиты. Защиты от нас, от жителей Фридрихсграда, от граждан Руссо-Пруссии, от людей вообще. Нас боялись так же, как мы боялись чужаков. А значит, мы все в равном положении.
Посольства – это наш шанс подружиться с другими народами, мирами. Стать если не братьями, то партнерами. А честное партнерство зачастую гораздо лучше даже родственных уз.
Вместе с утром нового дня наступала новая эпоха, аналогов которой земная история еще не знала. И мне повезло жить в эти времена.
Или не повезло. Это как посмотреть…
Риттер – рыцарь, в данном случае также офицер низшего и среднего звена. – Здесь и далее примеч. автора.
От нем. Adler – орел.
От нем. Artikel – статья.
Сокр. от нем. Untergrundbahn – метро.
От нем. Flugplatz – аэродром.
От нем. Bauer – крестьянин.
От нем. Flugzeug – самолет.
Черт подери! (нем.)
