Он долго и терпеливо ждал, холод пронизывал его, но Бёртон не появился.
В три часа утра он сдался и прыгнул в следующую ночь, 10 сентября.
И снова безрезультатно.
На следующую ночь члены клуба собрались, хорошо провели время и разошлись в два часа ночи.
Бёртона среди них не было.
Джек-Попрыгунчик попробовал еще один вечер, потом еще и еще. Он упорно ждал, до тех пор пока полное истощение не сразило его, и он уснул, прислонясь к трубе. Проснувшись на рассвете, он обругал себя последними словами и опять двинулся сквозь время.
Только под утро во вторник, 17 сентября, он заметил нужного человека.
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон вывалился из «Бартолини» в час ночи.
Он был сильно пьян.
Пока он, шатаясь, брел по улице, Джек-Попрыгунчик следовал за ним по крышам. Он не спускал с него глаз.
Он сопровождал свою жертву по улицам и переулкам, пытаясь понять, куда же направляется исследователь, потому что со стороны выглядело, будто Бёртон бредет куда глаза глядят и совершенно бесцельно.
Огромным прыжком Оксфорд перемахнул через глубокое ущелье Чаринг-Кросс-роуд, приземлился на покатой крыше, заскользил по ней и перепрыгнул на следующее здание.
Он двигался по городу, как огромный причудливый кузнечик.
Что-то большое и белое захлопало крыльями над его головой. Это был огромный лебедь, который тянул за собой воздушного змея с ящиком. Оттуда высунулся человек, посмотрел на него и вскрикнул:
— Что за черт!
Джек-Попрыгунчик не обратил на него внимания, считая, что в викторианскую эпоху ничего подобного не существовало, а значит, лебедь и его пассажир — еще одна иллюзия. Он последовал за своей жертвой в какую-то совсем убогую часть города. Но тут Бёртон вошел в длинный пустой переулок.
— Пора! — прошептал человек на ходулях.
Он запрыгал вперед, подождал, пока прокатит мимо пенни-фартинг — неизвестная ему машина, — и спустился на улицу.
Огромное металлическое устройство, похожее на краба, свернуло за угол и с лязгом направилось к нему. Под его «брюхом» мелькало и сверкало множество металлических рук, собиравших мусор с мостовой. Потрясенный этим зрелищем Оксфорд в оцепенении смотрел, как устройство переваливается из стороны в сторону. Его охватили сомнения: в нужном ли времени он оказался?
Как только краб вполз в переулок, из которого должен был появиться Бёртон, завыла сирена. Эхо сигнала гулко отразилось от стен и умерло вдали; на смену ему пришло шипение пара, выброшенного двумя направленными вниз трубками в задней части машины. Белое облако заволокло вход в переулок.
Джек-Попрыгунчик пробрался через облако и оказался лицом к лицу со своим врагом.
— Бёртон! — проскрипел путешественник во времени, уставившись на знаменитого исследователя. — Проклятый Ричард Фрэнсис Бёртон!
Он прыгнул и ударил человека в правое ухо. Тот отлетел к противоположной стене.
— Я говорил тебе: не лезь в мои дела! — сказал он. — Ты не послушался!
Он схватил Бёртона за волосы, вздернул его голову, впился ему в лицо своими страшными глазами.
— Больше я говорить не буду. Это последний раз!
— Ч-что тебе надо? — выдохнул Бёртон.
— Не лезь в мои дела! Это не твое чертово дело!
— Какие дела?
— Не прикидывайся овечкой! Сегодня я не буду убивать тебя, но — клянусь! — если ты не перестанешь совать куда не надо свой чертов нос, в следующий раз я сломаю тебе шею!
— Не понимаю, о чем ты говоришь! — заорал Бёртон.
Оксфорд снова ударил его.
— Что за силы ты собрал против меня? Твое ли это дело? Ты должен заниматься совсем другим! И твоя судьба находится совсем в другом месте. Понял? — Он двинул предплечьем прямо в лицо Бёртону. — Понял или нет?
— Нет!
— Ну, тогда я объясню тебе доходчивее. — Схватив Бёртона, он впечатал его в стену и трижды ударил в челюсть. — Делай то… что тебе полагается… делать!
Бёртон привалился к стене.
— Откуда я знаю, что мне полагается? — пробормотал он. Из разбитых губ сочилась кровь.
Джек-Попрыгунчик вцепился ему в волосы, потянул их вверх и посмотрел ему прямо в глаза.
— Тебе полагается жениться на Изабель и таскаться от одного долбаного консульства в другое. Тебе полагается за эти три года сделать карьеру после твоего дурацкого диспута со Спиком о Ниле и его выстрела, от которого он умер. Тебе полагается написать книги и умереть.
— Что ты несешь? — произнес Бёртон. — Диспут не состоялся. Спик выстрелил в себя вчера — и он еще жив.
Эдвард Джон Оксфорд, ученый и историк, застыл на месте. Как такое может быть? Он знал факты. Они не могли быть фикцией, имелись вполне надежные документы. Смерть Спика считалась одной из самых больших загадок этого периода. Биографы бесконечно спорили о причинах: одни говорили о самоубийстве, другие настаивали на несчастном случае. В голове Оксфорда мелькнула страшная мысль: а что, если все эти странные машины и удивительные животные не иллюзия?
— Нет! — Он заскрипел зубами и зарычал. — Нет! Я историк! Я точно знаю, когда что случилось. Это было в 1864 году, а не в 1861-м! Я знаю… — Он запнулся. Что он наделал? Как могло все так измениться? — Разрази меня гром, почему все так запутано? — прошептал он самому себе. — Может быть, легче убить его? Но если смерть всего одного человека вызвала все это, то что?..
Бёртон внезапно вырвался у него из рук и сильно ударил его плечами в живот. Оксфорд потерял равновесие, зашатался и уцепился за противоположную стену.
Теперь они стояли лицом к лицу.
— Ты, ублюдок, послушай меня! — глухо сказал Оксфорд. — Ради твоего собственного блага, когда увидишь меня в следующий раз, не подходи ближе!
— Я тебя вообще не знаю! — закричал Бёртон. — И, уж поверь мне, скучать по тебе не буду и не расстроюсь, если никогда больше тебя не увижу.
Путешественник во времени открыл рот, собираясь что-то ответить, но в это мгновение пульт управления опять заклинило, и его ударил электрический разряд. Он завопил от боли и едва не рухнул на землю.
Он взглянул на своего противника и внезапно увидел его отчетливо, словно перед ним поднялся занавес тумана. Он восхитился жесткими, брутальными чертами его окровавленного лица.
— Проблема в том, что мне не хватает времени, — сказал он. — Ты стоишь у меня на пути и все осложняешь.
— Что я осложняю? Объясни наконец! — воскликнул изумленный исследователь.
Волна электрических разрядов пробежала по телу Оксфорда. Он вздрогнул от боли, мышцы задергались. Костюм передал сигнал тревоги прямо в мозг. Он понял, что умирает.
