Вы, мистер Тибалд, попали под подозрение в одном из крупных торговых банков Сити и были вынуждены подать в отставку. Никаких криминальных обвинений против вас не выдвинули, но в этом сообществе — всем известно, что они стоят плечом к плечу против постороннего вмешательства, — не изгоняют одного из своих, если у них нет на это достаточных оснований.
Что касается мистера Лэмборна, он должен предстать перед Юридическим сообществом и ответить на некоторые неудобные вопросы относительно незаконного присвоения клиентских фондов. Опять же Юридическое сообщество — консервативная организация, и не в ее обычае отворачиваться от своих членов с такой легкостью.
— Вы копались в моих вещах! — У Лэмборна от изумления отвисла челюсть.
— Конечно, — ничуть не смутился Калловей. — Я даже расскажу вам, как вы думали уйти от ответственности за убийство. Вы поймали на удочку еще одного слабовольного человека, доктора Врэгби из Филдайка. Врэгби должен вам, Лэмборн, порядка нескольких тысяч фунтов. Как я понимаю, после обнаружения тела сэра Исаака должен был прибыть доктор Врэгби и, не задавая лишних вопросов, подписать свидетельство о смерти. После этого его долг аннулировался, и он мог убираться восвояси. Если бы Элмор начал задавать вопросы, ему бы объяснили, что это сделано для того, чтобы не омрачить память хозяина, чтобы никто не узнал, что сэр Исаак либо покончил с собой, либо случайно напился до смерти.
Чего вы по понятным причинам не предусмотрели, так это нашего приезда и снегопада, который не позволил вызвать расточительного распутника Врэгби.
Калловей осушил свой бокал и откинулся в кресле, он улыбался, как школьник, который только что совершил скверную проказу.
— Разумеется, — сказал он, — все это только мои предположения. Вероятно, это будет очень трудно доказать в суде. Кстати, я даже уничтожил одно существенное документальное свидетельство. Завещание, которое вы так замечательно подделали, некоторое время назад отправилось в огонь. Отец Ши видел, как я его уничтожил.
Лэмборн достал платок и промокнул лоб. Я заметил, что рука его дрожала. Лицо Тибалда скривилось от злобы, и мне на секунду показалось, что он собирается броситься на Калловея. Но что-то в том, как спокойно держался Калловей, удержало его, и он расслабился. Прошло несколько секунд, и Тибалд даже смог выдавить нервный смешок.
— Я не собираюсь ничего признавать, но, похоже, мы спрыгнули с крючка, — сказал он, вставая. — Так что, если я вам больше не нужен…
— Минутку, пожалуйста. Это сэр Исаак вложил в мое письмо. Я думаю, он хотел, чтобы я передал это вам.
Калловей протянул обоим мужчинам по листу пергамента с греческими буквами. Они в замешательстве уставились на листы.
— Что это может означать? — воскликнул Лэмборн.
— Это буквы греческого алфавита, — пояснил ему Калловей. — Возможно, мистер Тибалд, как выпускник Кембриджа, прочитает вам.
— Нет. Я латынь изучал, — отозвался Тибалд.
— Не важно. Буквы греческие, но послание на английском. Это тоже вам не особенно поможет. Оно зашифровано. Сэр Исаак любил простые головоломки. Чтобы облегчить вам задачу, мы с отцом Ши решили ее сегодня днем. Я скажу вам, что в них написано, вы не против? Мистер Тибалд, на вашем пергаменте написано: «Звери равнин сожрут его плоть»; на вашем, мистер Лэмборн: «Птицы небес разнесут его кости».
— Что это еще за ерунда? — закричал Лэмборн, напускная храбрость начала возвращаться.
Калловей пожал плечами:
— Может, это просто ерунда. Бредовая затея эксцентричного старика. Этому мусору самое место в огне. Будь я на вашем месте, я бы так и поступил. Бросил бы эти листки в огонь.
Лэмборн скривился, как недовольный ребенок.
— Правильно, черт возьми! — крикнул он, как будто сгоревший кусок пергамента мог решить его проблемы.
Он скомкал свой лист и швырнул его в огонь, потом вырвал пергамент у Тибаида и проделал с ним то же самое.
— Все? Теперь мы можем идти? — раздраженно спросил адвокат.
— Только одну секунду, — сказал Калловей. — Сэр Исаак оставил нам еще одно зашифрованное послание, на этот раз в цифрах. Не стоит вам его показывать. Там всего два слова: «НОЧЬ ДЕМОНА».
— Ну и что?.. — спросил Лэмборн.
— Очевидно, вы не киноман, — отвечал Калловей. — Я же люблю хорошие фильмы, и сэр Исаак любил. Около восемнадцати или девятнадцати лет назад был такой фильм — «Ночь Демона». С Даном Эндрюсом[83] в главной роли.
Ричард Тибалд потряс головой. Я думаю, он решил, что Калловей немного чокнутый.
— А есть ли там указание на ваше кинематографическое воспоминание?
— О да, очень даже конкретное указание. — Интонация Калловея по-прежнему была спокойной. — «Ночь Демона» поставлена по короткому рассказу Джеймса «Руническая магия». В этом рассказе некий оккультист проклял своих врагов. Проклятие передается на клочок пергамента. Как только пергамент попадает в руки жертвы, сверхъестественный ветер вырывает его и посылает в ближайший огонь. В результате у жертвы нет шансов избавиться от проклятия.
Добродушное выражение исчезло с лица Калловея, и он стал абсолютно серьезен.
— Вы только что уничтожили в огне насланное на вас проклятие. — Он повернулся ко мне. — Родерик, я думаю, нам лучше покинуть эту комнату. Быстро!
Калловей подтолкнул меня к двери. Когда он это сделал, мне показалось, что я что-то увидел краем глаза. Я мог поклясться, что фигура Элкуана начала двигаться. Калловей вытолкнул меня в коридор, захлопнул дверь и повернул ключ в замке. За нашими спинами ревели взбешенные голоса:
— Что это, черт возьми, за игры, Калловей?
В дверь начали колотить изнутри.
— Рубен, мне показалось, что я видел…
— Не запоминайте то, что видели, Родерик, — предостерег меня Калловей. — Так будет лучше.
Крики в комнате стали звучать более истерично, удары по двери стали более настойчивыми, а потом вдруг все стихло.
В коридоре появился запыхавшийся Элмор.
— Я слышал крики, сэр. Что случилось?
— Не знаю, — легко солгал Калловей. — Отец Ши и я только что подошли, чтобы узнать. — Он повернул ключ в замочной скважине и вошел в комнату сэра Исаака, — Странно, но здесь никого.
Я последовал за своим другом. В комнате было пусто, не считая какой-то груды возле стола с диорамой. При ближайшем рассмотрении эта груда оказалась нарядом Элкуана. Костюм превратился в бесформенную кучу, он был пуст, и у меня больше не было ощущения присутствия в нем чего бы то ни было. Я раздвинул шторы и убедился, что окна надежно закрыты, а снег под ними не тронут.
