— А если все-таки совру? — с напускной надеждой спросил мой однокашник.
— И что это тебе может дать? — спокойно сказал я. — Никакого смысла не вижу: дело-то твое до сих пор лежит у нас! И если оттуда изъять всего-то на всего одну экспертизу, один листок, то ты вполне проходишь по убийству Мадины. Мы тебя даже можем не арестовывать, достаточно утечки в газету и с тобой покончат ее родственники. Знаешь, что они с тобой сделают?
— Да уж, можешь не говорить.
— Так когда? — повторил я свой вопрос. Мне было интересно — соврет он или нет. Если скажет правду, я его задержу.
— Хорошо… Завтра… завтра вечером.
Все-таки соврал. Значит, стоит его отпустить, пусть живет.
— Похоже, не врешь, — как можно убедительнее сказал я. — Все-таки кое-чему научился.
— Научишься с вами… — проворчал Алекс, — Можно только еще один последний вопрос?
— Последний? Можно.
— Я давно хотел спросить, что с Лорен? Почему она работает в твоем отделе? У тебя же там одни психи, маньяки и их охранники.
— Ну, не только психи… Но Лорен — да, у нее были серьезные проблемы, очень серьезные. Что только мы не делали, чем только не лечили — ничего не помогало. Она была самым настоящим каннибалом, — сказал я, и только тут спохватился, что невольно употребил прошедшее время, говоря про Лорен. Надо быть внимательнее. Но Алекс, похоже, ничего не заметил.
— Кто она?! — почему-то испугался мой бывший друг.
— Каннибал. Ты видел, какая она спортивная? А ее великолепные ноги? Она сильна, как дьявол. Время от времени она ловила какого-нибудь молодого мужика, как тисками зажимала его голову между своих красивых колен, отпиливала крышку черепа, брала ложку и съедала еще живой мозг. Она так спасалась от своей нарджин-зависимости, вроде бы есть такой неофициальный способ. Без этого она долго жить не могла, и ничего, никакое лечение ей больше не помогало.
— Ловит она обязательно мужика? — удивленно спросил Алекс.
— Да, именно. Вот так оно вот. Я вообще удивляюсь, как ты с ней… я бы не смог. Теперь — все! Иди домой, а завтра вечером нам нужно будет очень плотно поработать.
Алекс приехал на сорок минут раньше, и время до назначенной встречи еще было навалом.
Сначала он заглянул на набережную, посидел на ступеньках, никого не встретил и пошел бродить по городу. Он любил такие бесцельные пешеходные прогулки — во время них хорошо думалось, и прояснялись мозги.
Он долго шел по московским улицам, неся свой рюкзак за одну лямку через плечо, которое уже начинало заживать и почти не болело. Он перешел по мосту Водоотводный канал и безо всякой цели забрел в сквер напротив знаменитого Дома на набережной. Алекс прошел мимо известного шемякинского памятника: «Детям — жертвам пороков взрослых». Ужасные бронзовые монстры символизировали разные мерзости — равнодушие, невежество, алкоголизм, наркоманию, продажность и какие-то другие гнусные человеческие качества… Но в данный момент они очень напомнили Алексу тех самых демонов, что окружили его на Морской набережной в Санкт-Петербурге на острове Голодай. Может, скульптор тоже видел подобных чудовищ? Мысли блуждали и не находили точки внимания. Он хотел бы возвратиться на неделю назад, в тот спокойный день, когда ему позвонили из фирмы ЮниКод, или тогда, еще раньше, когда он легкомысленно согласился ответить на опрос-анкету. С того момента много чего произошло и изменилось, столько всяких необычных и сюрреалистических событий. Встреча со старым хранителем и странная история, рассказанная на набережной канала, внезапное появление давнишней подруги, мнимая смерть Пухова, нашествие демонов на берегу залива, молодая безбашенная подружка, превратившаяся в волшебницу-хранительницу набережной, увольнение с работы, бешеный секс со своей бывшей коллегой по работе… А еще была злость и тихое бешенство на жену, которая его бросила. Хотя нет, это он бросил жену: он вообще любил все переворачивать с ног на голову, а потом обвинять всех, в том числе и самого себя.
Жизнь как-то расстраивалась и по-прежнему не складывалась.
Охранник снова был незнакомый. Алекс удостоверил у него свою личность и направился в лифтовый холл.
— Здравствуйте, присаживайтесь. Хотите кофе?
Сегодня Михаил — менеджер, курировавший Алекса в ЮниКоде — был чем-то очень доволен, и прибывал в особо хорошем расположении духа. Про себя Алекс давно уже называл его — «Михаил Архангел»
— Нет, спасибо, хотя у вас отличный кофе. Я уже давно собирался спросить, что за голос тогда, первый раз, говорил со мной по телефону? Как робот все равно…
— А робот и говорил. Что тут такого?.. Ну, и как съездили?
— Хорошо, в общем-то, съездил. Познавательно…
— Но?.. Случилось нечто странное? И вас это смущает? Разрушает устойчивую картину мира?
— Не то чтобы… но, да, если честно. Я не понимаю, что сейчас происходит. А вы откуда знаете?
— Да ничего я не знаю. Вернее — знаю, что с вами происходило нечто-то необычное, но что случилось конкретно, знать не могу. Что-то обязательно должно было случиться. Я очень бы удивился, если бы с вами ничего не приключилось.
— Почему?
— Очень просто. С того момента, как мы с вами стали работать инициативно, вы сделались своеобразным мостиком между нашим миром и, так сказать, параллельным, ответвившимся раньше. Помните нашу первую беседу? Ну, вот. А поскольку наш мир, да и вообще любой мир, устроен намного сложнее, чем это всем кажется, то вы и ваша деятельность вызвала локальное возмущение реальности. Ничего серьезного, но в результате всякие странные события, которые в нашей реальности происходят вообще-то редко, стали случаться вокруг вас намного чаще. Ну, это я вам по рабоче-крестьянски все объясняю, что сути дела не меняет. Вспомните такой пример из физики — кристаллик сернокислого натрия, брошенный в пересыщенный раствор этой соли, на глазах вызывает быструю кристаллизацию вокруг себя. Пример не очень удачный, но близкий. Или — катализаторы в химии…
— Я теперь что — катализатор чудес? Навсегда?
— Это ненадолго. Обычно такие локальные возмущения затихают дней через несколько. В редких случаях все эти хвосты тянутся до месяца, но не дольше. Что там у вас произошло, я не знаю, но вероятность того, что именно с вами случится нечто примечательное, или, как в народе говорят — «чудесное» — была очень и очень велика… А от кофе вы зря отказываетесь — у меня сейчас йеменский.
— Йеменский? Вы меня уговорили, от такого напитка грех отказываться.
— Вот! — Михаил поднял вверх указательный палец. — Расскажете, что с вами случилось? Мне интересно, а время сейчас есть.
