понятный выбор, – совсем недипломатично заметил я.
– Вы предполагаете такой выбор? – в ее голосе звучало явное разочарование, и почувствовал, как некая невидимая дверь бесшумно закрывается предо мной, а я бессилен тому помешать.
– Сэр Питер Крэйг, – голос герцогини мгновенно официальное, лишенное интимных ноток выражение, – я пригласила вас сюда, чтобы узнать с какой миссией вы прибыли в герцогство Найт.
И лишь после этих слов я осознал, размеры сотворенной мной бездны. Еще несколько мгновений назад государыня Найта была готова к дружеским переговорам, а теперь меж нами разверзлась неодолимая пропасть. Оставалось лишь попытаться выторговать то малое, что еще возможно спасти.
– Ваша светлость, – выдохнул я, – прежде чем приступить к изложению сути дела, я хотел бы просить вас об одной милости.
– Я слушаю, – голос леди Джейн чуть дрогнул и в нем (может то лишь почудилось мне) немного убавилось официальности.
– Разрешите мне исповедовать обвиняемого Мартина Кеплена. Будучи командором Ордена Преображения, я имею право совершить этот обряд.
– Извольте, – холодно обронила герцогиня и, задумчиво качнув головой, добавила уже иным тоном:
– Никогда не понимала этого странного обычая.
– Отчего же, ваша светлость? – тут же вцепился я в небрежно брошенную мне соломинку. – Разве не естественно облегчить муки души своей, поделившись болью с другим?
– Принять на себя чужие страдания и боль способны лишь Высшие Силы. В том и состоит обратная сторона творения: создавая, отвечаешь за все. А возлагать собственные муки на подобного себе безрассудно и жестоко.
Признаюсь, я не нашелся с быстрым ответом и пока искал достойную дипломатичную форму, герцогиня обрушилась на меня новым вопросом:
– Кеплен сам попросил об исповеди?
На сей раз я предпочел отвечать точно:
– Об этом попросила миссис Уайтхауз. Мартин Кеплен лишь подтвердил, что это согласно его желанию.
– Тем менее, сколько я понимаю, закон соблюден, – подытожила герцогиня и, не дав мне вставить и слова, продолжала:
– А теперь изложите мне свое дело
Странная картина представилась мне в сей миг. Будто я, совсем еще юный школяр, невольно замедляя шаг, бреду в монастырскую школу, где ждет меня первый серьезный экзамен, к которому я не готов совершенно. Но у монастырских врат ждало известие непредвиденное: заболел главный экзаменатор отец Доминик и мое испытание отложено до его выздоровления. С тех пор я живу и не знаю, спас ли меня тогда заботливый взгляд Всевидящего, либо это была недобрая шутка Тьмы.
Нечто подобное произошло и теперь. По ритуалу герцогиня должна была сказать: «Представьтесь и изложите свое дело». Но, сознательно или нет, леди Джейн произнесла усеченную формулу, что позволяло мне говорить лишь о половине дела.
– Ее величество, Елизавета, государыня Полуденного Королевства поручила мне, если вашей светлости будет угодно, начать переговоры о подлинном мире, который заменил бы зыбкое перемирие, существующее ныне.
Фраза получилось чересчур пышной и неуклюжей, но лицо герцогини неожиданно просветлело.
– Воистину великолепно: посол пресветлой сестры моей Елизаветы едет ко мне один без подобающей свиты, почти инкогнито и куда? В страну, с которой поддерживается – как вы изволили выразиться, господин посол? – ах, да, зыбкое перемирие.
Леди Джейн беззаботно рассмеялась, только смех ее был с привкусом горечи.
– Как она позволила вам такое?
– Ее Величество убедили в данном случае поступиться церемониалом ради пользы дела.
Убедили… А как же иначе? Разве мог я в присутствиии многочисленной свиты хотя бы заикнуться о второй части моего поручения. Впрочем, помог делу отнюдь не сей аргумент, аргументы в тот вечер были вовсе недействительны. И тогда вышедший из себя Всевидящий просто оскорбил ту, которая мнила себя его наместницей (по меньшей мере одной из них) на земле.
(Справедливости ради, должен признать, что подобные поступки вовсе не свойственны Нашему Господину. Обычно Он терпелив и снисходителен. На своем долгом по человечьим меркам веку я видел Его в таком гневе лишь трижды. Это был второй случай).
На деле традиционные изображения разгневанного Всевидящего весьма далеки от истины. Он способен горячиться, убеждая в своей правоте, но подлинный гнев Его холоден подобно безжизненным льдам далекого севера. Холоден и расчетлив.
– Я все чаще думаю, Елизавета, – в божественных звуках речи Его звучала почти человеческая печаль, – что Джейн Грей была бы лучшей государыней Полуденной страны.
Сравни Он государыню с ее сестрой-иноверкой Марией, оскорбление не было бы большим. Ведь даже заклятые враги покойной королевы вроде Нокса находили в ее действиях немало разумного. Но сопоставление с юной девушкой, почти не имеющей не то, что государственного, обычного жизненного опыта, воистину унизительно. Однако главное унижение крылось в присутствии свидетеля: Он произнес сии слова в моем присутствии. И поскольку сан мой, в который посвящен я пред лицом Всевидящего неведом королеве, Елизавета сочла себя глубоко оскорбленной и покорилась Нашему Господину. Но, возможно, оскорбление было еще более жестоким, если бы государыня знала правду о моем достоинстве.
Парадные портреты всегда лгут, и те, кто не встречался в жизни с Елизаветой, никогда не поймут особой выразительности ее лица. Она гораздо более рыжеволоса, чем ее страшая сестра Мария, а само лицо, необыкновенно белое, местами изрядно помечено теми пятнышками, кои от рождения преследуют рыжих. Но в гневе королева становилась бледна чрезвычайно, так, что даже пятна покидали ее лицо. И тогда она побледнела и, склонившись пред Всевидящим метнула исподволь в мою сторону такой взгляд, что понял: прощения мне не будет никогда. Нет, она не осмелится явно вредить мне, но в душе своей зачислит в злейшие враги.
– Господин посол, – порывом холодного ветра ворвался в мои размышления голос герцогини, – могу ли я довериться моей пресветлой сестре Елизавете?
– Ее величество нуждается в прочном мире с герцогством Найт, – не раздумывая, ответил я; в конце концов такая правда была не хуже любой другой.
– О, я не сомневаюсь в этом, – легкая улыбка изогнула губы герцогини, – я же спрашивала о другом: о доверии.
Слева от нас прошелестели шаги и, обернувшись мы увидели принцессу Миднайт. Она вошла через какой-то боковой проход, скрытый за статуями и, потому мы не заметили ее сразу.
– Миледи, – леди Энн смотрела лишь на герцогиню, демонстративно не замечая меня, – прошу простить, что невольно помешала вам. Позвольте лишь напомнить, ваша светлость, что я готова в любой миг предстать обвинителем на суде.
Герцогиня молча кивнула.
– Я взяла на себя смелость пригласить Человека Песка.
– Вот-как, – заинтересовано отозвалась леди Джейн. – Вы уверены, что молодой человек не предпочтет пламя?
– Он представляется мне недостаточно мужественным, чтобы без принуждения палача войти в огонь, – бесстрастно ответила юная принцесса.
Она поклонилась и хотела покинуть нас, но герцогиня остановила ее.
