даже три караульных человечка при нем.
В обед перед приездом проверяющего препод попросил наш курс показать свои художества. За многих курсантов рисовали самородки-художники, кто за пачку сигарет, кто за спасибо, а я как-то даже не удосужился никого попросить помочь. И карта моя выглядела очень грустно.
Зато у других красочные и гладкие отрисованные по трафаретам карты с разноцветными значками радовали глаз препода. Он осмотрел художества, и дошла очередь до меня.
— Это что за графическая эквилибристика, Петров? — препод чуть пуговицу себе на кителе не открутил, так разнервничался.
— Виноват, товарищ капитан, — я готов был провалиться под взглядами хихикающих сокурсников. — В наряде был. Не успел до ума довести.
— Бегом переделывать! Иначе генерал тебя порвет, еще и мне достанется. И начальнику школы и методсовету навешает… — последнее слово он так и не сказал, но все догадались, чего именно. — Тьфу-тьфу!..
— Есть переделать! — пригорюнился я, размышляя, как же мне из Малевича в Репина по-быстренькому вырасти. Буквально за несколько часов.
Но переделать я ничего не успел. На территорию школы въехала черная Волга.
Весь наш курс рассадили в лекционной аудитории. Сказали изображать вид шибко умный и по-философски вдумчивый, как у ежика в тумане, дабы разумением своим впечатлить генерала Прохорова.
И вот дверь распахнулась и в аудиторию не по годам твердым шагом вошел бывалый офицер. Хмурый, как Жуков, только ростом поменьше и морщин с сединой побольше.
Мы приветственно вскочили, генерал снисходительно кивнул, мол, занимайтесь, товарищи, не буду отвлекать, я просто в уголке постою, а сам тут же поинтересовался у преподавателя:
— Что за предмет?
— Топография, — просиял тот, как звездочки на его погонах.
Звание капитана он недавно получил, не потускнели еще звезды и не затерлись об шинель.
— Хм-м, — генерал одобрительно покачал головой и, повернувшись к сопровождаемым (начальнику школы и его заму по методической работе), добавил. — Топографию уважаю. Вы прямо как знали, сюда сразу меня привели.
Начальник школы развел руками — мол, никакого умысла, чистое совпадение.
Проверяющий же подошел ближе:
— А это что у вас?
И, заметив разложенные на партах бумажные “портянки”, стал с интересом их разглядывать.
— Карты местности, товарищ генерал, — еще больше засиял капитан и украдкой улыбнулся начальнику школы, мол, усё в порядке, шеф. — На них изображен план учебной территории со всеми постройками.
— Карты? Сами рисуете? — Прохоров приподнял кустистые брови. — Похвально. Каждый сотрудник в полевых условиях должен уметь схему местности составить. А ну-ка посмотрю…
Генерал пошел между рядов. Разглядывал цветные картинки. Чем дальше он проходил, тем сильнее морщины врезались в его лоб, и тем тяжелее становился его взгляд. Фронтовик мрачнел на глазах.
Препод семенил за генералом, ловя каждое его движение. Но проверяющий молчал. В воздухе повисла тишина. Только гулкие шаги генерала эхом отдавались по аудитории.
Топограф наш достал носовой платок и вытер лоб, продолжая недоуменно наблюдать за проверяющим. Наконец, генерал дошел до меня и глянул на измятый лист с кривыми схемками и кособокими значками.
— Встать, рядовой! — скомандовал он мне.
Я поднялся в ожидании взбучки и уже приготовил в оправдание пару фраз про ночной наряд и врожденное отсутствие художественных талантов.
— Покажи свою карту аудитории! — приказал проверяющий.
Я развернул наспех состряпанное художество и продемонстрировал мое достижение всем. Вроде бы начальства я давно не боялся, но все-таки быть почетным идиотом всей группы было неприятно. А вот топограф втянул голову в плечи.
И тут генерал взорвался:
— Что за бабские рисунки?! Устроили тут кружок рисования! Мать вашу! Где вы такие карты видели?! Вы в полях под дождем будете цветными карандашами и по линеечке чертить?! Нет! На хрена все эти украшательства и завитушечки?! Вот один нормальный курсант! — генерал кивнул на меня. — Вот так должна выглядеть настоящая полевая карта! Информативно, понятно и просто! Развели тут артель художников! Потемкины! Переделать все!
— Есть переделать, — промямлил ошарашенный препод.
Прохоров похлопал меня по плечу:
— Как фамилия, курсант?
— Петров, товарищ генерал.
— Молодец, Петров! — он пожал мне руку. — Далеко пойдешь. Так держать.
И ушел. Что-то там дальше, наверное, проверять. А немая сцена длилась еще несколько минут…
***
Вот уже третий месяц тянулся день сурка. Большого такого и жирного. Подъем в шесть тридцать, построение, учеба, снова построение, опять учеба, стрельбы, занятия по физо, тренировки по самбо, ужин, вечерние песни под гитару (в каждом взводе оказалось минимум по три дворовых гитариста), несколько партеек по-тихому в карты или теперь уже традиционная борьба на руках (новым развлечением прониклись все), а в десять отбой. Утром все заново. Взвод, подъем! И понеслось.
Некоторое разнообразие в строевую жизнь вносили наряды. Их оказалось великое множество. Наряд “хлеборезка”, наряд “посудомойка”, наряд “овощечистка” (не самый лучший — почистить надо было четыре пятидесятилитровых бака картошки и морковки), наружные наряды в помощь УВД.
Зато в караул нас пока не ставили. Это была прерогатива второго курса. Балбесам-первокурсникам оружие не доверяли. Маленькие еще, можем что-нибудь себе отстрелить или, не дай Бог, оружие потерять.
Был уже прецедент в прошлом году. Тогда первокурсники как раз ходили в караул. Потому что второго курса еще не появилось, это был первый набор в Новоульяновске. И выдавали желторотым в наряд ПМ-ы.
Случилось все как раз после такого дежурства. Один из курсантов сдавал в оружейку пистолет. Разряжая, этот чудик зачем-то щелкнул предохранителем. А дальше рука сама рефлекторно передернула затвор. После он извлек магазин и благополучно выщелкнул патроны в деревянную колодку на хранение. Одного боеприпаса, естественно, не досчитался. Не допер, что в патронник его загнал. Осмотрел пистолет и увидел, что курок почему-то на боевой взвод поставлен. Непорядок. Сделал контрольный спуск.
Бах! Выстрел прогремел такой, что в маленьком “предбаннике” оружейки оглушил еще двоих курсантов и дежурного. Но не это самое плохое. Известно, что пуля — дура, но эта оказалась самой что ни на есть продвинутой. Нашла слабое место в кирпичной стене, где проходила электроразводка. Горе-строители почему-то умудрились ее впихнуть на уровне пояса. В том месте конструкция стены, получается, была естественно ослаблена.
Пуля пробила стену и, ее оболочка, разлетевшись на осколки, посекла задницу спящего водителя, что в рабочее время зашкерился и прикорнул с утра на диванчике в дежурке. Раны были не сильные, но позорные. Два месяца водила кушал стоя и спал на животе. Еще и взыскание получил, ибо нефиг спать в рабочее время.
А курсанта, за грубое нарушение инструкции и мер безопасности при обращении с огнестрельным оружием, отчислили. Даже поначалу дело хотели завести, но прокурорские репу почесали, подумали и решили все-таки это
