Роджер Битти, новый член совета, нервно откашлялся.
— И это событие встречается во всех трех вариантах?
— Вот именно! И в каждом Бакстер умирает по вине Бринна.
Доктор Свег тяжело поднялся с места.
— До сих пор совет не вмешивался в существующие линии развития. Но данный случай требует вмешательства! — сказал он.
Члены совета одобрительно закивали.
— Давайте же рассмотрим вопрос по существу, — предложил Аауи. — Нельзя ли, поскольку этого требуют интересы миллионов людей, совсем выключить Неда Бринна?
— Невозможно, — отвечал программист. — Бринн и сам играет важную роль в будущем. Он добился на бирже преимущественного права на приобретение чуть ли не ста квадратных миль леса. Но для этого ему и требуется финансовая поддержка Бакстера. Вот если бы можно было помешать этой встрече Бринна с Бакстером…
— Каким же образом? — спросил Битти.
— А уж как вам будет угодно. Угрозы, убеждение, подкуп, похищение — любое средство, исключая убийство. В нашем распоряжении три мира. Сумей мы задержать Бринна хотя бы в одном из них, это решило бы задачу.
— Какой же метод предпочтительнее? — спросил Аауи.
— Давайте испробуем разные, в каждом мире свой, — предложила мисс Чандрагор. — Это даст нам больше шансов. Но кто же займется этим — мы сами?
— Что ж, нам и карты в руки, — ответил Эдвин Джеймс. — Тем более что мы лучше других знаем, что поставлено на карту. Тут требуется искусство маневрирования. Каждая группа будет действовать самостоятельно. Да и можно ли контролировать друг друга, находясь в разных временных рядах?
— В таком случае, — подытожил доктор Свег, — пусть каждая группа исходит из того, что другие потерпели поражение.
— А так оно, пожалуй, и будет, — невесело улыбнулся Джеймс. — Давайте разделимся на группы и договоримся о методах работы.
Утром 12 апреля 1959 года Нед Бринн проснулся, умылся и оделся. Ровно в час тридцать пополудни ему предстояло встретиться с Бенном Бакстером, главой компании “Бакстер”. Вся будущность Бринна зависела от этого свидания. Если бы заручиться поддержкой гигантских бакстеровских предприятий, да еще и на сходных условиях…
Бринн был статный, красивый тридцатишестилетний брюнет. В его обдуманно-приветливом взгляде сквозила недюжинная гордость, а крепко стиснутые губы выдавали непроходимое упрямство. В движениях проглядывала уверенность человека, неотступно следящего за собой и умеющего видеть себя со стороны.
Бринн уже собрался выходить. Он зажал под мышкой трость и сунул в карман “Американских пэров” Сомерсета. Никогда не выходил он из дому без этого надежного провожатого.
Напоследок он приколол к отвороту пиджака золотой значок в виде восходящего солнца — эмблему его звания. Бринн был уже камергер второго разряда и немало этим гордился. Многие считали, что он еще молод для столь высокого звания. Однако все сходились на том, что Бринн не по возрасту ревностно относится к своим правам и обязанностям.
Он запер квартиру и направился к лифту. Здесь уже стояла кучка жильцов, в большинстве — простые обыватели, но были среди них и два шталмейстера. Когда лифт подошел, все расступились перед Бринном.
— Славный денек, сэр камергер, — приветствовал его бой, нажимая на кнопку лифта.
Бринн склонил голову ровно на дюйм, как и подобает в разговоре с простым смертным. Он неотступно думал о Бакстере. И все же краешком глаза приметил в кабине лифта высокого, ладно скроенного мужчину с золотистой кожей и широко расставленными глазами. Бринн еще подивился, что могло привести этого человека в их прозаический многоквартирный дом. Почти все жильцы были ему знакомы по ежедневным встречам, но скромное положение этих людей позволяло ему не узнавать их.
Когда лифт спустился в вестибюль, Бринн уже и думать забыл о незнакомце. У него выдался хлопотливый день. Он предвидел трудности в разговоре с Бакстером и хотел заранее все взвесить. Выйдя на улицу в пасмурное, серенькое апрельское утро, он решил позавтракать в кафе “Принц Чарльз”.
Часы показывали двадцать пять минут одиннадцатого.
* * *
— Ну-с, что скажете? — спросил Аауи.
— Похоже, с ним каши не сваришь! — сказал Роджер Битти. Он дышал всей грудью, наслаждаясь свежим, чистым воздухом. Какая неслыханная роскошь — наглотаться кислорода! — В их время даже у самых богатых закрывали на ночь кран кислородного баллона.
Оба следовали за Бринном на расстоянии полуквартала. Его высокая, энергично вышагивающая фигура выделялась в утренней нью-йоркской толчее.
— Заметили, как он уставился на вас в лифте? — спросил Битти.
— Заметил, — ухмыльнулся Аауи. — Думаете, чует сердце?
— Насчет его чуткости не поручусь. Жаль, что времени у нас в обрез.
Аауи пожал плечами.
— Это был наиболее удобный вариант. Другой приходился на одиннадцать лет раньше. И мы все равно дожидались бы этого дня, чтобы перейти к прямым действиям.
— По крайней мере узнали бы, что он за птица. Такого, пожалуй, не запугаешь.
— Похоже, что так. Но ведь мы сами избрали этот метод.
Они по-прежнему шли за Бринном, наблюдая, как толпа расступается перед ним, а он идет вперед, не глядя ни вправо, ни влево. И тут-то и началось.
Углубившись в себя, Бринн налетел на осанистого румяного толстяка; пурпурный с серебром медальон крестоносца первого ранга украшал его грудь.
— Куда лезете, не разбирая дороги? — пролаял крестоносец.
Бринн уже видел, с кем имеет дело. Проглотив оскорбление, он сказал:
— Простите, сэр!
Но крестоносец не склонен был прощать.
— Взяли моду соваться под ноги старшим!
— Я нечаянно, — сказал Бринн, побагровев от сдерживаемой злобы. Вокруг них собрался народ. Окружив плотным кольцом обоих разодетых джентльменов, зрители подталкивали друг друга и посмеивались с довольным видом.
— Советую другой раз смотреть по сторонам! — надсаживался толстяк крестоносец. — Шатается по улицам, как помешанный. Вашу братию надо еще не так учить вежливости.
— Сэр! — ответствовал Бринн, стараясь сохранить спокойствие. — Если вам угодно получить удовлетворение, я с удовольствием встречусь с вами в любом месте, с оружием, какое вы соблаговолите выбрать…
— Мне? Встретиться с вами? — Казалось, крестоносец ушам своим не верит.
— Мой ранг дозволяет это, сэр!
— Ваш ранг? Да вы на пять разрядов ниже меня, дубина! Молчать, а не то я прикажу своим слугам — они тоже не вам чета, — пусть поучат вас вежливости. А теперь прочь с дороги!
