Фавер не ответил.
Он хотел сказать, что лично он не обрадовался бы, если бы его невеста получила таким образом приданое, но решил промолчать. Ему не нравилось то, что происходило в этом дворце, но кто он такой, чтобы навязывать свои взгляды на жизнь? Если это устраивало короля и королеву, устраивало девиц и их женихов…
Стоп, сказал себе Фавер. Девиц и женихов. Устраивало.
После того как Альва была с королем, ее судьба была однозначной — уехать из дворца. И это значило, помимо всего прочего, что и ее жених тоже должен покинуть дворец. Ведь так? Отказаться от женитьбы этот Переск не мог, это выглядело бы ну очень неприлично… Продемонстрировать брезгливость? Король такого не простил бы. А кроме того, Переск ведь собирался остаться при дворе и даже получил на это разрешение. А тут пришлось бы бросить все возможности и ехать в деревню… или, в крайнем случае, принять должность где-нибудь подальше от столицы… Как вот этот изуродованный паж?
Фавер вспомнил лицо Переска.
Сильная челюсть, светлые, почти прозрачные глаза, словно сделанные изо льда, уверенная речь, точные движения, упрямая и высокомерная складка у рта… Этот человек не захочет жить в деревне. Этот человек изуродовал мальчишку только для того, чтобы продемонстрировать свое право на девицу.
Получается, что у подмастерья была причина обидеться. На девушку, как минимум. Браск сказал, что девица из спальни короля выпорхнула веселая и, не надевая плащ, вышла из дворца. Чтобы покончить с собой? Нет, ни в коем случае. На прогулку? Тоже нет. На свидание? Да, конечно, на свидание. Ее ждал возлюбленный. Она хотела его обрадовать, обсудить с ним планы на будущее, но он решил все иначе… И на короля он, кстати, тоже был обижен. И тоже мог жаждать мести. Мог ведь? Мог. Одним ударом — отомстить двоим.
Но как? Как, мысленно простонал Фавер. Советник смотрит, не отрываясь, он уже все придумал, все понял и теперь ждет, чтобы и Фавер сам дошел до разгадки.
Убить девушку — просто. Один удар профессионального хирурга, потом перебросить мертвое тело через ограждение — и все. С девушкой покончено, и никто ничего не заподозрит. А вот король…
Как там говорил Леор?
Строй цепочку, думай и смотри, как из причин вытекает следствие. Отбрасывай то, чего не может быть… Короля убил Переск. Почти наверняка. Для убийства ему нужна была восковая фигура — ее сделал Торельян. Фигура приобретала смертоносность только при наличии той самой жизненной влаги. Пот, слюна, моча — отпадают. Их он просто не успел бы применить. Кровь? Не было крови, не было повреждений. Маг утверждает, что и в то утро у короля не было повреждений на теле… Могла девица Альва укусить своего короля? За губу? Нет, губа распухла бы. За язык? Чушь, король не дурак, свою кровь привык беречь. Как минимум, сказал бы магу, что такая ерунда получилась. И достаточно было бы просто уехать на охоту, сменить местоположение, удалиться от дворца более чем на сто шагов… Не получается…
Не мог же король потерять свою кровь и не заметить ее… к тому же… К тому же, если девица как-то заполучила в постели королевскую кровь и передала ее своему возлюбленному, она наверняка понимала, что тот замыслил убийство. Для чего еще может понадобиться кровь короля?
И со смертью его величества Альва ничего не приобретала, а только теряла.
Но как внимательно смотрит Леор!
Девица не могла похитить у короля кровь незаметно. Вообще не могла. Она наверняка не блистала умом, но и не была настолько глупой… Но ведь и незаметно для себя она не могла вынести эту кровь из спальни. Это невозможно…
Проклятие, чуть не закричал Фавер. Проклятие и еще раз проклятие! Тысяча раз — проклятье! Что же он уперся в эту кровь?
Леор ведь говорил, что нужно отвлечься от названия, нужно смотреть в суть. Не яблоко и яблоко, а один плюс один.
Кровь… Не кровь, мать вашу, как говорит Браск, а жизненную влагу. Пот, слюна, моча, кровь… Все? Нет, не вес. Королевское семя. Вот то, что маг не мог контролировать, как бы ни старался.
Они просто не подумали об этом. Вернее, королева боялась, что родится от этого семени бастард, а то, что оно может стать причиной смерти, частью орудия убийства…
Значит, перед тем как Альва пошла в спальню к королю, Переск назначил ей свидание у зверинца. Ее могло это обеспокоить? Нет, ни в коем случае. Любимый захотел встретиться в безлюдном месте. Они могут там остаться наедине и помечтать о будущем. Альва ведь уверена, что Переск так же счастлив, как и она.
Она прибегает к зверинцу, бросается на шею любимому, а тот… тот наносит удар. Потом с ловкостью опытного хирурга вскрывает лоно своей бывшей возлюбленной…
Фавер почувствовал, как тошнота подступила к горлу.
— Похоже, ты решил эту загадку, — глухо произнес Леор.
— Переск… — тихо сказал Фавер.
— Переск, — повторил за ним Леор. — Полагаешь, мы не ошиблись? Завтра король официально умрет, все должно быть благопристойно. На королеву и наследника не должна упасть даже тень подозрения. Король не погиб из-за своей развратности, а скончался от болезни… Я не удивлюсь, если они уже заподозрили Переска и ждали, чтобы мы сами еще раз разгадали эту загадку. Браск всегда был умным и безжалостным…
— Может быть, — еще тише произнес Фавер.
Еще он осознал, почему Леору было так важно, чтобы он, Фавер, все понял без подсказок. Следователь — рука правосудия, а рыцарь Ордена Справедливости — оружие в этой руке. Советник мог просто приказать, но он предпочел, чтобы Фавер сам пришел к выводу и сам принял решение. Признал его правильность.
— Хорошо… — начал Фавер, но закончить не успел — в комнату вернулся Браск.
— Королева ждет тебя, Леор, — сказал начальник стражи. — И на ужин вы тоже приглашены.
— Повязку не снимай, — приказал Леор, выходя из комнаты.
Фавер и не снял.
Сидел на табурете и, не отрываясь, смотрел на всполохи огня в камине. Дрова почти догорели, оставив после себя сизо-багровые угли.
— Вас приглашают в зал, — сообщил, заглянув в комнату, слуга.
— Хорошо, — сказал Фавер.
Следуя за слугой, он поднялся на второй этаж дворца, прошел мимо стражи у парадных дверей. Вошел в зал.
Музыка не играла, придворные — почти сотня человек — негромко переговаривались, сидя вокруг столов. Огоньки свечей из канделябров и подсвечников отражались в серебре, золоте и хрустале посуды на столах. Вышколенные слуги скользили легко и бесшумно, разливая вино и разнося новые блюда.
Королева сидела во главе стола, место возле нее было пустым. Рядом с ее прибором стоял королевский прибор, но тарелка и бокал его величества оставались пустыми. Король просто запаздывал к ужину, такое бывало.
