Собственно, подъем был тошнотворно опасным и без того, чтобы нас всю дорогу поливали огнем.
Я добрался до вершины и увидел перед собой поле, покрытое паутиной окопов. То и дело вспыхивала стрельба. То и дело слышался визг. На моих глазах обезумевший от страха волк-эсэсовец полез из окопа. Ему это почти удалось, когда откуда-то снизу метнулось нечто, напоминавшее скользкий желтый язык, ударило его в спину и выскочило со стороны груди. Тот успел еще коротко взвыть, прежде чем язык, обвившись вокруг него, швырнул его обратно с такой силой, что в воздух взметнулось со дна окопа облачко пыли.
— Блин-тарарам, — хихикнул я. — Блин-тарарам. Жуть какая.
Сэр Стюарт угрюмо кивнул. Он дал знак рукой, и окружавшие нас духи принялись избавлять валявшихся поблизости изуродованных, но все еще живых эсэсовцев от мучений.
Я шлепнул себя по щеке и заставил-таки прекратить смех. Стоило мне перестать смеяться, как отчаянно захотелось визжать. Слуги-демоны, которых Злой Боб поставил охранять цитадель, вряд ли отличались особой добродетелью. Вполне возможно, они заслуживали жестокой смерти.
И все-таки есть вещи, которые нельзя делать или хотя бы видеть, оставаясь при этом в здравом уме.
С попытками визжать я тоже справился. Правда, на это у меня ушло не меньше минуты, а то и двух. Когда я наконец поднял взгляд, сэр Стюарт смотрел на меня с болью и состраданием. Он понимал, каково мне сейчас. Он знал это по своему опыту — возможно, именно потому он и сделался кем-то вроде командира безумной гвардии чикагских призраков.
— Виноват, прошу прощения, — произнес я. С голосом тоже что-то сделалось. Язык словно увешали свинцовыми грузами. — Я сам приказал Чикатилам не останавливаться, пока не уберут всех.
Тень-здоровяк угрюмо кивнул.
— Ступайте за ними, — сказал я. — Проследите, чтобы оставшиеся враги умерли без мучений. Потом соберите наших и возвращайтесь ко мне.
Сэр Стюарт кивнул и повернулся к охранявшим нас духам. Те разом разошлись в разные стороны.
Я оперся на посох и перевел дух. Защитное поле изрядно лишило меня сил. Настолько, что когда я опустил взгляд на свою руку, увидел слегка просвечивавшую сквозь нее землю.
Я таял.
Поежившись, я крепче сжал посох. Что ж, этого можно было ожидать. Я всегда полагал, что магия исходит изнутри тебя, от того, кто ты и что ты, — из твоего сознания и сердца. Теперь у меня, кроме этих ума и сердца, ничего не осталось. А щит надо было чем-то питать. Я как-то не слишком задумывался над тем, откуда бралась энергия.
Вот теперь я это узнал.
Я снова посмотрел на руку и на просвечивавшую сквозь нее землю. Сколько еще потребуется, чтобы я окончательно исчез? Этого я не знал даже приблизительно. Что, если мне потребуется вновь прибегнуть к магии — после того как все это закончится, охотясь за моим убийцей? Что, если я истаю без остатка? Что, если со мной случится то же, что с сэром Стюартом, и я превращусь в пустую тень?
Я провел рукой по дубовому посоху. Плевать. Мёрфи и Друзья — не говоря уже о Морти — нуждаются в моей помощи. И они её получат, даже если от меня останется только старое, поблекшее воспоминание.
(Или если я превращусь в еще одну безумную тень, скользящую по ночному Чикаго, сеющую хаос, бессмысленный и беспощадный.)
Я тряхнул головой и выпрямился. Судя по доносившимся до меня звукам, Чикатилам осталось разделаться с последними нехорошими парнями. Те явно обороняли подступы к цитадели Собирателя Трупов — такие зоны обычно каким-то образом притягивают к себе любого, кто попал в Небывальщину из тех точек материального мира, что так или иначе связаны с охраняемой цитаделью. Собственно, для этого они и предназначены — останавливать нежеланных гостей, чтобы те вместо цитадели оказывались на таком вот пляжике.
Теперь мне предстояло отыскать переход, охранявшийся волками-эсэсовцами, черный ход в убежище Собирателя Трупов, которым у меня на глазах пользовались Злой Боб и прислужник фоморов. Я зажмурился, абстрагируясь от продолжавшегося на поле кошмара. Отстранился от всех моих тревог и страхов. Я вполне мог обойтись без дыхания, но все же сделал несколько глубоких вдохов, ибо только так умел прояснять сознание. Вдох. Выдох. Не спеша.
Потом я по одному включил свои чувства, пытаясь ощутить энергию, которая всегда окружает любой открытый портал между мирами. Я обнаружил ее почти сразу — и открыл глаза. Энергия исходила из точки, расположенной в нескольких сотнях ярдов передо мной, на склоне поросшего лесом холма. Я видел тропинку, которая вела в ту сторону. По ней явно ходили, и часто, хотя я сомневался, чтобы это были какие-нибудь бойскауты. Значит, нам туда.
Внезапный оглушительный инстинкт ударил у меня в голове тревожным колоколом. Я не рассуждал. Повинуясь ему, я метнулся в сторону, перекатился по земле и снова выставил перед собой щит.
Какая-то свирепая сила ударила в него чугунной бабой, и половина серебряных щитов, из которых сделан мой браслет, рассыпалась на мелкие осколки. Удар отшвырнул меня на добрых два десятка футов, и, приземлившись, я продолжал катиться по земле, пока эта земля из-под меня не ушла. Я рухнул на дно и некоторое время лежал оглушенный. Как-то все очень уж внезапно произошло.
К окопу неспешно приближались тяжелые уверенные шаги. Топ. Топ. Потом на обрезе бруствера показалась пара черных бутс. Мой взгляд скользнул вверх по форменному эсэсовскому плащу, чем-то напоминавшему мой собственный. Только обладатель этой формы не походил на волка. Вместо лишенной шерсти волчьей морды над воротником виднелся белый человеческий череп. В глазницах его горел синий огонь, и он смотрел на меня сверху вниз с холодной брезгливостью.
— Для новичка неплохо, — заметил Злой Боб. — Хочу, чтобы ты знал: я сожалею о твоей смерти. Такой потенциал пропал даром... — Он поднял то, что более всего походило на пистолет «люгер», и не спеша нацелил его мне в лоб. — До свидания, Дрезден.
«Тяни время, — в отчаянии думал я. — Сэру Стюарту сотоварищи вряд ли осталось там много работы. Тяни время».
— Поступать так не в твоих интересах, — произнес я вслух.
Огонь в глазницах Злого Боба мигнул. Ствол пистолета не дрогнул.
— Ты исходишь из того, что у меня вообще могут быть какие-то собственные интересы.
— Будь иначе, — заметил я, — ты бы уже спустил курок.
Секунду ничего не происходило. Потом череп чуть наклонился набок, и у меня сложилось впечатление, будто Злой Боб вдруг задумался.
Я продолжил натиск:
— Твоему боссу сомнения не нужны. И поскольку я понимаю, что ты поступаешь так не ради меня, мне остается только полагать, что ты действуешь в собственных интересах.
