– Ну, ты даешь! Мы стольких людей не завалили. Да и не собираемся заваливать.
– „Сдохни, животное“, – помнишь слова одного нашего общего знакомого профессора, спокойно стрелявшего в лежавшего человека, хотя этот профессор держал пистолет всего второй раз в жизни?
– Но Грозный вообще сказал: „Я управляю не людьми, а скотами!“[94].
– Сказал. И убивал. Но в гневе, переполненный эмоциями. А вы безо всякого гнева и красную кнопку нажмете. И психоделической музыкой соратников до нервных срывов доведете.
– И все же, чем это плохо, если это надо для победы? Ведь мы боремся не ради шкурных интересов, а за свою нацию и свою расу. За то, чтобы белая цивилизация не исчезла с лица земли.
– А разве я говорю, что плохо? Просто я, урожденная княжна Полоцкая удивляюсь, откуда вы, в, общем-то, простые мужики научились вести себя так по-княжески и по-царски. Ведь не только я была другой во времена нашего знакомства. В тебе тоже не было этой нынешней каменной уверенности в себе и в успехе своего дела.
– Ты неточна княжна. Не по-царски мы себя ведем, а по-божески. Мы выполняем волю наших Богов. А для этого нам не надо строить из себя царей. Мы не цари или князья. Мы явление Природы. И не бездушны мы, а естественны. Естественны, как ураган или землетрясение. Или наоборот, как солнечное утро. Ясное и бодрое. Как чистое озеро или река в утреннем тумане.
Так естественны не могут быть цари. Они слишком переполнены своими людскими страстишками, которые склонны выдавать за нечто великое. Нет великого в бесцельном политиканстве! Любимом занятии всех царей.
А нас направляют не наши страсти, их, как ты правильно заметила, у нас уже нет. А наши Боги, которые теперь всегда с нами. И мы в ответе только перед ними. Да еще перед теми, кто нам поверил. Безоговорочно и сердцем и умом одновременно. Присоединяйся и ты к нам, княжна! Ведь именно этого ты хотела всю свою жизнь!
Ну, подумай, что, в сущности, стоят все наши драматические приключения, ставшие центральным моментом твоей жизни? Представь себе, что не было бы их в нашей жизни. Что бы изменилось? Да ничего! Ничего! Понимаешь?! Мыльников не так, так эдак огреб бы свои миллионы долларов. Стал бы ментовским полковником и огреб. И все равно предложил бы тебе особняк во Флориде. А не во Флориде, так в Ницце.
А мы? Мы бы нашли свою сотню-другую миллионов на Русское Сопротивление. Нашли бы клад. Не тот, так этот. Или получили бы просто помощь от стратегического спонсора. У тех же американцев. А не у них, так у европейцев, или китайцев, или японцев, или мусульман[95]. Ну, так устроен мир, что мимо наших предложений, мимо таких возможностей не прошли бы. Не сегодня, так завтра. Ну не может мир состоять из одних идиотов! Пару дюжин умных людей, обладающих при этом определенными возможностями, в мире обязательно найдется.
Ты скажешь, что материальное не главное. Мы получили знание. Но о том, что было в этих книгах и рукописях, уже можно было и так догадаться, исходя из того, что уже давно известно. Так что не знание мы получили, но лишь подтверждение знания.
Но правду о христианстве и так нашли бы. Не в нашем Симоновом монастыре, так в каком-нибудь монастыре Франции или Германии. Или в Египте, Палестине или Сирии. Ибо приходит конец этой юродивой эпохе. Эре Рыб. И приходит конец этим политиканам и манипуляторам, уже две тысячи лет с самыми низменными целями эксплуатирующим пророка и неплохого человека Иисуса. Который, тем не менее, не был Богом.
Так что вся наша эпопея это один из вариантов того, что должно было свершиться. Зная эту предопределенность, так ли интересно стрелять, бегать, подсматривать? Да даже находить клады.
Нет, интересно, собрав в кулак всю душу и ум, попытаться разгадать Божий замысел. И понять его максимально адекватно. И выполнить Божью волю. Но не тупо, а красиво, как выполняет сложный заказ настоящий мастер. Постараться реализовать развитие мира по оптимальной, как говорят мои коллеги, траектории.
Вот это интересно! Вот ради этого стоит жить и напрягать все свои силы. А стрельба и поиски кладов, это так, эпизод. Занятный, но эпизод.
Но именно мы сейчас боремся за исполнение воли наших Богов, которым служили твои предки. И каждая клетка твоего тела, и каждая капля их крови, текущая в твоих жилах зовут тебя присоединиться к нам.
Так, присоединяйся же к нам, княжна! Ты же наша! Своя! Мы нужны тебе, а ты нужна нам. Без таких как ты, Русь не полна!
– Нам, – протянула княжна, и повторила – нам. А тебе? Тебе лично? Пойми меня, наконец! Пойми и скажи, что понял. Мне ведь не флирт с тобой нужен. Не это твое сегодняшнее „Останешься?“. Ну?!
Кузнецов вдруг вспомнил подслушанный в тот давний день разговор, заочное полупризнание княжны и смутился.
– Знаешь, я всегда любил четкие арийские формулировки. Например, каждому свое. Да, княжна, каждому свое. Добропорядочному обывателю добродетельная жена. Рыцарю спасенная из лап дракона фея. Но я не знаю, какая подруга должна быть у Великого Магистра. Да и должна ли она быть вообще?
– Я поняла, кто ты, Михалыч. Ты ураган, влюбленный в свой ветер, ты землетрясение, влюбленное в скрежет разламываемых каменных плит, ты озеро, влюбленное в свой утренний туман, ты жрец, так исступленно любящий своих Богов, как невозможно любить ни одну земную женщину.
Она на миг задумалась, как будто хотела добавить нечто очень важное. Но не решилась. И ласково, но с некоторой опаской, как бы боясь обжечься, погладила его по щеке жестом старшей сестры. А потом сказала:
– Но я подумаю над твоим предложением. Твердо обещаю, что подумаю. А пока, вызывай машину.
***
Он проводил ее до выхода. Прямо у самых ступеней стоял огромный джип, похожий на танк
Уже из машины она махнула рукой и крикнула:
– Удачи тебе, Великий Магистр!
– До встречи в Свароговой Орденской Светлой Руси, княжна!
***
Охранник, атлет в той же черно-бело-стальной партийной униформе, уже галантно закрывал за ней заднюю дверь. Но вдруг княжна распахнула ее, почти оттолкнув этого почтительно, но резво отскочившего парня.
– Эй, Магистр, ты так и не разгадал главную тайну царя Иоанна! Тайну пятого условия успеха орденского проекта! – крикнула она.
Кузнецов удивленно обернулся на ступенях и сделал шаг навстречу княжне.
– Для успеха проекта надо, чтобы рядом с Великим Магистром находилась княжна-колдунья. Это условие знал Грозный. И именно поэтому он так внимательно, своим свинцовым, наводящим ужас взглядом, осматривал плененных в Полоцке девиц знатных родов.
Но он так и не вычислил мою прародительницу. Она отвела ему глаза. Потому что нельзя насильно заставить ведьму любить. Она должна это сделать сама. Возможно, и вопреки Магистру. А возможно даже, и вопреки самой себе.
