— Ты думаешь…
— О чем она говорила?
— Это я предложил взять на воспитание девочку из России, — объяснил Себастьян. — У нас не было детей…
— Я знаю, пропусти, — быстро сказала Фиона.
— …Я смотрел по телевизору передачу о том, как трудно живется маленьким детям в детских домах России. По-моему, такие передачи делают специально на деньги посреднических бюро. То есть это я сейчас так думаю. А тогда… Мне стало их жаль, такие были прекрасные лица… И такие несчастные… Я сказал Памеле: посмотри, вот где мы можем взять себе девочку, чтобы она была только нашей, это будет стоить денег, но у нас есть сбережения, мы можем себе позволить… И агентство тоже выбрал я сам. И город, куда мы потом поехали… Ужасное название: Римско-Корсаковск. Это я потом узнал, что был такой русский композитор.
— Понятно, — прервала Себастьяна Фиона, — и теперь жена обвиняет тебя в том, что именно из-за тебя… Глупо. Это истерика, Басс, твоя жена должна прийти в себя. Пусть посидит в кафе, а мы поговорим…
— Почему ты так уверена, что Пам…
— Можешь мне поверить, — отмахнулась Фиона. — Итак, что ты намерен предпринять сейчас?
— А что можешь сказать ты — как врач?
— Ничего, — покачала головой Фиона. — Уверяю тебя, Басс, Элен — самая обычная девочка. Есть у нее, конечно, отклонения от нормы, но сейчас невозможно найти ребенка, у которого не было бы тех или иных отклонений. То, что ты показал, и то, что рассказала твоя жена, к медицине не имеет отношения.
— А к чему? Ты тоже хочешь сказать, что она…
— Глупости! — отрезала Фиона. — Оборотень? В газетах об этом много пишут. Кинг обожает такие ситуации. В беллетристике масса подобных сюжетов. Но поверь мне, Басс, в медицинской литературе — верить я могу только ей, а не беллетристике или таблоидам, — не описаны случаи, подобные тому, что происходит с Элен.
— Что же это тогда? — потерянно спросил Себастьян.
— Мы оба с тобой в мистику не верим, не так ли?
— Не знаю… — пробормотал Себастьян. — Я готов поверить во что угодно.
— Значит, — заключила Фиона, — это природный феномен. Физическое явление.
— Физическое? — удивился Себастьян. — Скорее биологическое, разве нет?
— Нет, — отрезала Фиона. — Биологии неизвестны исчезновения людей. Если не говорить о мифах и сказках.
— А физике известны? — Себастьян решил, что Фиона не хочет брать на себя ответственность, ничего она не может понять в случившемся, и посоветовать ничего не может, и терять лицо не хочется, что еще ей остается сказать?
— Не знаю, — сказала Фиона. — В физике я не специалист. Но у меня есть знакомый…
— Нет, — сказал Себастьян. — Ни за что.
— Послушай, Басс, надо что-то делать! Что-то понять! Разве ты этого не хочешь?
— Нет, — повторил Себастьян, — только не это.
— Басс, — Фиона наклонилась через стол, погладила Себастьяна по руке, говорила с ним, как с несмышленым ребенком, не понимающим, что взрослые хотят ему только добра, — Басс, мы зашли в тупик. Твоя жена не выдержит еще одной такой ночи, ты сам знаешь. Я уверена — Дин будет держать язык за зубами…
— Значит, его зовут Дин? — с горечью произнес Себастьян.
— Черт возьми, Басс, — не выдержала Фиона, — ты сам бросил меня, сказал, что должен выбрать, и выбрал, это было твое решение, а я должна была все эти годы смотреть на твои портреты и страдать от одиночества?
— Ни о чем таком…
— Давай будем взрослыми людьми. Твоя Памела до сих пор видеть меня не может. Кому от этого легче? Уж точно — не Элен.
— Дин, — повторил Себастьян. — Хорошо. Он физик? Как удачно!
— Очень удачно, — сухо сказала Фиона. — Вообще-то Дин Форестер делает докторат в Колумбийском университете, тема у него… погоди-ка, я ведь выучила наизусть, каждое слово что-то на самом деле означает, только не для меня… Вот. «Вариативное развитие волновых функций в задаче Эверетта для многомерных физических пространств».
— Из чего следует, что твой… друг… действительно физик, — мрачно резюмировал Себастьян.
— Вообще-то он скорее математик, — сообщила Фиона. — Во всяком случае, по диплому. А докторат решил делать… Неважно.
— Давно ты с ним…
— Пожалуйста, Басс!
— Но мне действительно интересно! Ты сказала — он работает в Колумбийском университете, это, как-никак, другой город…
— Мы познакомились, когда Дин приезжал в Хадсон в прошлом году — читал для студентов в колледже лекцию о современной физике. Я там оказалась случайно: у одной — из студенток обнаружили… Впрочем, это не имеет значения. Так получилось, что мы с Дином познакомились…
— И он не уехал в свой Нью-Йорк…
— Басс, прекрати говорить со мной таким тоном!
— Извини… Так этот Форестер, по-твоему, сможет что-то понять?
— По крайней мере, — сказала Фиона, — дальше него это не пойдет. А умная голова не может оказаться лишней.
— Хорошо, — согласился Себастьян. — Когда приезжает твой дружок?
— Если я ему сейчас позвоню, Дин будет к вечеру. Ты можешь приехать ко мне… ну, скажем, в шесть часов?
— К тебе? Если Пам узнает…
— Приезжайте вместе. И с девочкой.
— Пам ни за что не согласится.
— Послушай, Басс, что для нее — и для тебя! — сейчас самое важное? Ревновать по-глупому или…
— Хорошо, — поспешно сказал Себастьян, поднимаясь. — Я постараюсь это устроить. Дин Форестер… Наверно, сорокалетний лысый кабинетный червь, а?
— Прекрати, Басс, — устало сказала Фиона.
* * *
Как Себастьян и предвидел, Памела наотрез отказалась переступать порог дома «этой женщины». В кафетерии он жену не застал — по-видимому, придя в себя после разговора с доктором Беннетт, Памела поехала на работу, и Себастьян сначала позвонил ей на мобильный («Абонент временно недоступен…»), а потом по номеру, который следовало набирать лишь в крайних случаях, потому что начальник очень не любил, когда его сотрудники в рабочее время занимали линию личными разговорами.
— Нет, — сказала Памела, молча выслушав мужа. — Никогда.
— Если ты не хочешь идти домой к доктору Беннетт…
— Басс, я не хочу, чтобы в это вмешивался кто бы то ни было. Я была против доктора Беннетт — и не только потому, что это твоя бывшая любовница. А теперь ты хочешь вмешать еще какого-то… Завтра о нас будет говорить весь Хадсон, послезавтра — весь штат, через неделю о нас с тобой появится статья в «Сан».
— Ты не права, — продолжал настаивать Себастьян, зная, впрочем, что не сможет убедить жену по телефону, когда она говорит, прикрывая трубку ладонью, чтобы никто, не дай бог, не услышал ни одного слова.
