– Ну, я думаю, вы справитесь.
– Я очень на это надеюсь, хоть и не исключаю обратное. Представляете моё состояние, когда я узнаю, что реактор был в лучшем состоянии, чем я представлял?
– Да, – с пониманием кивнул Миллстоун, – мне бы хотелось обнадёжить вас тем, что он найдётся, но я склоняюсь к прямо противоположному развитию событий.
– Да я и сам это понимаю. Разве что мы нападём на след, вызовем специалистов вашего ведомства, а потом они найдут логово этих неизвестных.
– Кстати, о ведомстве, нам ведь нужно вызвать ещё кого-то?
– Да, я знаю. Я уже направил сообщение местному уполномоченному. Ричардсу, – добавил Гриффин, видя непонимание Миллстоуна.
– Вы тоже с ним знакомы?
– Нет. Уэлс сказал обратиться к нему, если дело примет серьёзный оборот.
– А чтобы узнать, насколько оно серьёзно, можно вызвать и меня, – улыбнулся Миллстоун.
– Я надеюсь, я не затронул никакие вопросы субординации или тому подобное? Мне бы очень не хотелось обидеть вас или ещё кого-то. Просто, я редко сталкивался с подобными явлениями, и почти не имел дело с вашим ведомством, вот и поступил соответственно рекомендациям Уэлса.
– Нет, всё верно, – ответил Джон, – тем более, что дело это интересное.
Ричардс явился ближе к обеду. До его появления Джон успел полноценно заскучать, потому что, как он и ожидал, ни о каком ознакомлении с работой технологического бюро не могло быть и речи. Большую часть времени он провёл в палатке Гриффина, выходя лишь для того, чтобы покурить. Поэтому появление старшего товарища было воспринято им как большое благо.
– Мне иногда кажется, что если послать тебя в голую пустыню, ты и там отыщешь что-то такое, что потребует моего вмешательства, – сказал Джек, протягивая руку.
– Вообще, это не я нашёл, а наоборот.
– Знаю, знаю, – улыбнулся Ричардс, – но тебе всегда везёт на такие дела. Ладно, вводи меня в курс дела.
– Ты взял с собой своих ученичков?
– Да. Куда же я без них, тем более сказали, возможно, понадобится силовая подмога.
– Ну, вообще, ничего точно неизвестно.
Миллстоун во всех подробностях рассказал Ричардсу о том, что он здесь нашёл, о том, что узнал из разговоров с Гриффином, и высказал свои примерные соображения на этот счёт. Потом Джек направил своих помощников в засаду, немного проинструктировав их в стороне от Джона. После он вернулся, и они продолжили разговор, перешедший на другие темы, а Солнце постепенно выходило из зенита и начинало клониться к горизонту.
– Я склонен думать, что они даже не будут дожидаться темноты, – высказал своё предположение Ричардс, – если они знакомы с примерным порядком жизни в лагере.
– В принципе, логично, – согласно кивнул Миллстоун.
Они стояли и курили около палатки Гриффина, наблюдая, как после окончания рабочего дня все члены группы перемещались от шахты к лагерным постройкам, принимались организовывать ужин и делали прочие бытовые дела. В числе прочих Миллстоун подметил и тех людей, которые работали с буром, когда он и руководитель группы проходили мимо. Это означало, что, если не считать засады, оставленной намеренно, в тоннелях шахты никого нет, и если злоумышленники произвели примерно такие же наблюдения, то для них ранние сумерки были даже предпочтительнее ночи, когда любой звук был бы слышен издалека. Сейчас же он не был бы замечен благодаря общему шуму, создаваемому жителями лагеря.
Единственное, что смущало Джона, так это то, что за ними могли наблюдать даже прямо сейчас, хотя в поле зрения и не было мест, откуда это можно было бы сделать. Тем не менее, кто-то мог заметить, как они входят в шахту. Значит, идти туда нужно было немедленно, пока ещё были люди, чтобы прикрыть их. После того, как он высказал Ричардсу свои соображения на этот счёт, они сразу направились туда, по пути найдя Гриффина.
В поведении дикаря ничего не изменилось с того момента, как Миллстоун видел его в последний раз – он всё так же сидел, забившись в угол, и бурчал что-то себе под нос. Из короткого разговора с сидевшими в засаде стало известно, что он несколько раз засыпал примерно на час, но потом снова начинал бурчать, сначала во сне, но потом просыпался.
Джону искренне было жаль этого человека. Возможно, он всю жизнь провёл в этой темноте, а кто-то использует его помешательство, чтобы похитить ценные артефакты прошлого. Хотя, подобному цинизму в нынешние времена было глупо удивляться.
Постепенно бурчание стало настолько привычным, что его можно было не слышать. Время в этой темноте как будто остановилось. Джон не мог сказать точно, как долго они здесь находятся. Возможно, на улице уже тоже было темно, а возможно, всё ещё продолжались сумерки. Он очень ждал, что с противоположной стороны помещения послышатся шаги, или в прилегающем тоннеле замерцает свет, но время шло, а этого так и не происходило.
Ему иногда казалось, что он спит, убаюканный осторожным дыханием Ричардса, сидевшего рядом, но он не был в этом точно уверен. В реальность Миллстоун окончательно вернулся только когда Джек взял его за руку. Не говоря ни слова Ричардс встал, и потянул на себя Джона. Потом он о чём-то шептался со своими помощниками, а затем дал указание людям Гриффина оставаться на месте и ждать, пока их подменят. Когда всё это было сделано, он направился наружу вместе с Джоном.
Снаружи уже было темно. Выйдя, Миллстоун глубоко вздохнул, посмотрел на звёзды и закурил.
– Вернусь сюда завтра, – сказал он.
– Кого ты хочешь здесь поймать?
– Я не знаю. Но кто-то же должен появиться.
Они попрощались с Гриффином и, сев в Машину Ричардса направились в Смоллкрик.
– А ты не думал, что этого кого-то может не быть? – спросил Джек, когда они выехали с территории лагеря.
– То есть? – поднял брови Миллстоун.
– Ты видел этого бедолагу? – усмехнулся Ричардс, – что, если он всё просто выдумал, и никто никогда к нему не приходил?
– А что, если приходил, и ещё придёт?
– На этот случай я попрошу Гриффина понаблюдать за ним ещё три дня.
– Нужна хотя бы неделя! – запротестовал Миллстоун.
– Нет, Джонни, – покачал головой Джек, – учитывая, что у тебя вообще ничего нет, даже три дня – подарок.
– Как это ничего нет?! – возмутился Джон, – я дал вам в руки человека. Тебе, и твоим дружкам из бюро, а вы так легко меня двигаете и всё прикрываете? А может, просто берёте всё себе?
– У тебя нет ни единого следа. Вообще ни одного. Мои помощники осмотрели пролёт на несколько метров дальше, но ничего, кроме дорожки, оставленной одними и теми же босыми ногами, там нет. По хорошему, в лучшем случае, я прямо завтра должен прочесать там всё, сдать бедолагу в больницу и забыть об этом.
