я почувствовала мгновенный приступ тошноты, но, когда он прошёл, то увидела свои руки, поцарапанные и загорелые, торчащие из коротковатых рукавов светлой рубахи. Я осторожно потрогала голову и почувствовала под пальцами давно не встречавшиеся с расчёской лохмы.
Морти между тем взялся за полотенце, явно намереваясь его снять и начать одеваться, но я, взвизгнув, бросилась к нему и мёртвой хваткой вцепилась в его руки.
- Только попробуй! Я тогда сама тебя убью, не прибегая к помощи товарищей по несчастью!
- А чего ты нервничаешь? - искренне изумился Мортимер. - Это же я, а не ты…
- А ничего, что тело моё и я потом в него вернусь? А ты уже успел голым передо всеми побегать? В смысле — я… Нет, это невыносимо! - Я чуть не расплакалась, а Морти проворчал:
- Да ладно, успокойся. Всё-таки, видимо, целебную силу кровопускания сильно преувеличивают: вон ты какая нервная… Ладно, идите все за двери, я переодеваться буду… Вам, кстати, тоже не помешает...
- Я останусь, - решительно сказала я, не собираясь ни на минуту оставлять этого интригана без присмотра, - тем более, что тело моё, и я уж как-нибудь сама себя в голом виде переживу. А то ты что-нибудь придумаешь, а мне потом расхлёбывать.
- А когда приём-то? - сообразил поинтересоваться Бэйл, уже взявшись за ручку двери. - Кто-нибудь в курсе?
- Я в курсе, - кивнул Морти, перебирая полупрозрачные тряпочки, сложенные на скамейке и сортируя их по какому-то только ему понятному принципу, - через час состоится представление команд повелителю. И мы не должны оставить соперникам ни малейшего шанса.
- А они кто? Я имею в виду соперников, - вдруг заинтересовался Нэль, - как-то у нас пока не было таких испытаний. И почему ты сказал, что мне надо будет рисовать мост? Ты что-то знаешь?
- Идите уже, - Мортимер сделал вид, что не услышал вопроса, и стал решительно выталкивать мужчин из умывальной залы, - некогда мне тут с вами.
- Мортимер! - от рыка Бэйла я даже присела слегка, а наше бестолковое божество, уже сцапавшее с лавки что-то воздушное и прозрачное, демонстративно вздохнуло.
- Не могу я сказать, понимаешь? Просто помни про мост, Нэль, ясно?
Было очень странно наблюдать за собой со стороны: я, например, никогда даже не подозревала, что так забавно упираю руки в бока, когда сержусь и пытаюсь на кого-то рассердиться.
Между тем Морти скинул полотенце, и я прикрыла глаза, так как видеть себя со стороны и понимать, что я — это не я, было невероятно странно. Но где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что путешествие пошло мне на пользу: я явно похудела, а мышцы перестали напоминать кисель.
Натянув на себя длинную сорочку из практически прозрачного материала, Морти с подозрительной сноровкой надел обнаружившийся тут же корсет, выгодно подчеркнувший грудь и талию, добавил к этому сомнительному великолепию широкие брючки из тонкой материи, а на пояс повязал что-то типа платка с бусинками на верёвочках. Бусинки болтались и привлекали внимание к деликатным частям тела.
- А скажи мне, Морти, откуда такой навык в надевании корсетов? Или богов этому специально обучают? - рассматривая свои расцарапанные руки и ссадины на ногах, поинтересовалась я.
- Ой, Кэтрин, знаешь, сколько я этих корсетов за века существования снял… - мечтательно начал Морти, но, наткнувшись на мой насмешливый взгляд, запнулся на середине фразы, - в общем, надел и хорошо… и не приставай!
- Слушай, Мортимер, а сделай мне иллюзию чего-нибудь поприличнее этой рубашки и драных штанов, - попросила я, скептически рассматривая себя в большом зеркале, - не могу же я такой голодранкой… в смысле — голодранцем… на приём идти.
- Пожалуй, - согласился Морти и прищёлкнул пальцами, после чего я обнаружила, что прежнюю одежду сменил вполне приличный костюм, какие носят обычно менестрели и лекари.
- Ну что, идём? - Морти критически оглядел себя в зеркале, поправил виднеющийся в полуприличном вырезе бюст и ущипнул себя за щёки, чтобы появился румянец. А я в очередной раз подивилась его глубокой осведомлённости в области женских хитростей.
Мы покинули умывальную залу и в сопровождении обнаружившегося в коридоре Лиора направились куда-то по длинным извилистым коридорам. Я со странными чувствами наблюдала, как оценивающе он поглядывает на меня — которая не я — когда думает, что на него не обращают внимания. И как-то мне не очень понравились эти взгляды: липкие, какие-то мерзкие, жадные. И мелькнула мыслишка, что как замечательно, что это не я, а Морти.
Наконец-то мы добрались до огромного, украшенного цветочными гирляндами зала, в котором уже было достаточно много народа. Основную часть публики составляли мужчины, чрезвычайно похожие на Лиора — такие же женственные, изящные, с длинными волосами.
Но были здесь несколько групп, которые выглядели в местном цветнике совершенно неестественно, видимо, это и были наши потенциальные соперники. Я увидела друзей, которые успели переодеться в походную, но чистую и аккуратную одежду, проигнорировав, судя по недовольным взглядом хозяев, предложенный им гардероб.
Морти, походка которого моментально изменилась, мягко покачивая бёдрами, прошёл к ошарашенным друзьям, а я почти дар речи потеряла, глядя на это. Верёвочки с бусинками покачивались, подчёркивая линию бёдер и тонкую талию, а грудь призывно колыхалась. Большинство мужчин в зале не могли оторвать от вышагивающего Морти глаз, и я подумала, что этот аферист в очередной раз оказался прав: я бы так никогда не смогла, это однозначно!
Внезапно толпа отхлынула к стенам, раздались маршевая музыка, и в зал, печатая шаг, вошли десять достаточно мускулистых на фоне местных мужчин воинов. Они торжественно толкали перед собой невысокую платформу, на которой было установлено нечто вроде широкого золотого кресла. На этом подобии трона восседало нечто, издали больше всего напоминающее огромную жабу, разве что не коричневую и не зелёную, а вполне себе человекообразную.
Правитель Кристоллума был не просто толст, он был невероятно жирен и омерзителен: бесформенное тело складками стекало с трона, а голова каким-то чудом высилась над тремя или даже четырьмя подбородками. Всё это великолепие было замотано в золотую мантию, а на макушке красовалась корона.
Я замерла, а потом преисполнилась к Морти такой искренней благодарности, что чуть не прослезилась: наверное, ничто кроме смертельной опасности не смогло бы меня сподвигнуть на обольщение
