Было слишком поздно. Не успел он поднять оружие, как ближайший к нему ходячий потянулся к его мускулистому плечу. Гейб ударил ему ногой в живот и попытался достать глок, но тут с другой стороны подошел другой мертвец, который собирался укусить его в шею. Гейб наклонил голову, вытащил пистолет и попробовал протиснуться сквозь группу, стреляя куда попало. Вспышки следовали одна за другой, как огни стробоскопа, создавая ощущение ирреальности происходящего.
Их было слишком много. Мертвые руки схватили Гейба, прежде чем он смог вырваться из окружения. Согнутые в крючки холодные пальцы крепко вцепились в него и потянули его вниз, на землю. Он упал на каменный тротуар и сильно ударился спиной. Весь воздух вышел из легких. Магазин был пуст. Гейб попытался откатиться в сторону, но мертвецы обрушились на него, как стая волков, стремящихся перегрызть ему горло, и он оказался на спине, прижатым к стене, загнанным в ловушку. Он смотрел в непостижимое звездное небо, которое безразлично взирало на него. Он не мог вдохнуть. Не мог пошевелиться. Шок сковал его мощные мускулы, и он вдруг с горечью понял, что час пробил. Что игра окончена. Вот дерьмо. Монстры сгрудились вокруг него. Они наклонились совсем низко. С прогнивших зубов капала слюна, глаза сияли, как начищенные пятаки. Мертвецы жаждали крови. Время словно пошло медленнее, как будто бы Гейб спал. Ходячие готовы были приступить к трапезе. Это конец… конец…
Ему всегда было интересно, похожа ли смерть на то, как показывают ее в фильмах: проносится ли перед глазами вся жизнь? Оправдываются ли всякие суеверные бредни? Нет, на самом деле все иначе. В то жуткое мгновение перед тем, как первые прогнившие зубы впились в его плоть, Гэбриэл Харрис узнал, что смерть не набрасывает на тебя полупрозрачное покрывало и ангелы не являются тебе в последние секунды жизни. Смерть наступает с громким хлопком вроде того, с каким лопается воздушный шарик, и за миг до кончины тебе кажется, что все желания сбылись. Он увидел, как ближайший к нему ходячий вдруг дрогнул и его расколотая голова взорвалась фонтаном ткани и брызг. Кровь полилась на Гейба словно в замедленной съемке, окропив его, как при крещении. Не в силах пошевелиться, он услышал больше хлопков – сухих, приглушенных, напоминающих слабые взрывы подмоченных хлопушек, – и больше мертвых голов обзавелось дырами в черепах.
Ходячие падали один за другим, как на чудовищной бойне.
Чувства вернулись к Гейбу как раз в тот момент, когда он уголком глаза заметил своего спасителя. Посреди переулка – футах в тридцати от него – стояла девушка, державшая в обеих руках по ругеру двадцать второго калибра. К стволам были прикручены глушители. Последний ходячий повалился на землю, и хлопки прекратились так же внезапно, как и начались. Девушка с пистолетами сняла пальцы со спусковых крючков. Без всяких церемоний и эмоций она нажала на рычажки, и пустые магазины со стуком упали на тротуар. Она опустила пистолеты, держа их по обе стороны от себя, и внимательно осмотрелась по сторонам со спокойной уверенностью землемера, производящего замер строительной площадки.
Гейб попытался сесть, но спина не слушалась. Нервы защемило, крестец болел.
– Твою ж мать! – буркнул он, пнув полусгнивший труп, упавший ему на ноги, и все же сел, поморщившись от боли.
Лилли подошла к нему.
– Ты в порядке? Тебя не укусили? Не прорвали кожу?
Гейб несколько раз глубоко вздохнул и оглядел переулок. На земле огромной кучей лежало около дюжины ходячих. В их головах зияли пробитые пулями дыры, сквозь которые виднелся красноватый студень мозгового вещества, по тротуару растекались темно-красные реки крови.
– Нет… Я… Нет, – пробормотал Гейб, пытаясь восстановить дыхание. – Я в порядке.
По переулку скользнул серебристый луч света, разрезавший непроглядную тьму. Лилли опустилась на колени возле Гейба и засунула пистолеты за ремень. Вокруг ее головы на свету словно распространялось сияние, пряди каштановых волос светились серебром.
– Давай руку, – сказала она и помогла Гейбу подняться.
Гейб тихо застонал, когда она потянула его за руку и поставила на ноги.
– Где мой автомат?
– Найдем, – ответила Лилли.
Гейб размял затекшую шею.
– Я был на волоске.
– Это уж точно, – Лилли оглянулась. Голоса и стрельба начали затихать. Девушка вздохнула. – Этому нет оправдания. Теперь пора свистать всех наверх.
– Понял, – кивнул Гейб.
– Пойдем, проверим тебя и расчистим эту свалку.
Лилли пошла к выходу из переулка, как вдруг Гейб осторожно взял ее за руку и остановил на полпути.
– Лилли, подожди, – произнес он и облизнул губы. Слова давались ему не слишком хорошо, но нужно было что-то сказать этой девушке. Он заглянул ей в глаза. – Спасибо за… ну, ты понимаешь… Я просто хочу сказать… Спасибо.
Лилли пожала плечами и подмигнула ему.
– Ты нужен мне живым.
Гейб хотел было ответить ей, но тут Лилли вдруг поморщилась от боли и слегка наклонилась вперед, прижав руку к животу.
– Ты в порядке?
– Да… Просто спазм, – дыша через рот, она на минуту замерла. – Женские проблемы. Не переживай, – боль отступила. – Пойдем… Пора надрать всем задницы.
Развернувшись, она пошла прочь, ступая прямо по трупам.
Той ночью все помощники Лилли долго не ложились спать и, не привлекая к себе излишнего внимания, работали над укреплением обороны города. Брюс мобилизовал всех до последнего парней Мартинеса на охрану баррикад. Северную стену починили и укрепили дополнительными листами металла и деревянными балками, а к самым слабым местам подкатили фуры. Часовые не спускали глаз с окрестных полей.
Шум и суета неожиданной атаки ходячих привлекли мертвецов из соседних лесов. Гейб следил за сменой пулеметчиков, сидящих на оборудованных орудиями пятидесятого калибра башнях в каждом углу баррикады. До самого рассвета пулеметы то и дело оживали и стреляли через равные промежутки времени, сбивая с ног отдельных кусачих, которые группами по две-три особи выходили из-за деревьев. Иногда появлялись группы побольше – по девять, а то и десять трупов. И все же никто не замечал изменения в поведении мертвецов и роста их числа. Никто не замечал, что их перемещения стали напоминать движения косяка рыбы в огромном аквариуме. Никто не обращал внимания на растущую угрозу формирующихся стад. Все думали лишь о надвигающейся атаке живых.
Попытки предугадать намерения жестоких незнакомцев для Лилли и ее компаньонов той ночью превратились едва ли не в навязчивую идею. О них чуть слышно разговаривали во время работ по укреплению стены, их обсуждали в темных чуланах, о них молча думали, занимаясь каждый своим делом – составляя опись арсенала огнестрельного оружия и боеприпасов, составляя планы очередной вылазки на базу Национальной гвардии, вырабатывая ответные меры на случай налета, устраивая ловушки, сооружая пути отхода и в целом готовясь к худшему. Лилли полагала, что на них могут напасть в любой момент. Как только она забеременела, приступы изматывающей усталости стали чередоваться у нее с невероятными приливами энергии, но теперь у нее не оставалось времени на еду, на отдых и даже на передышку, несмотря на все уговоры Остина поберечь себя ради ребенка. Может, во всем был виноват гормональный скачок первого триместра. На этом этапе чувства обостряются, кровь циркулирует быстрее, мозговая активность повышается. Лилли превращала море энергии в ураган активности, и Остину приходилось глотать «Ред Булл» и жевать протеиновые батончики, чтобы поспевать за ней. Он всюду сопровождал ее, как беспокойный специальный атташе, и Лилли не давала ему расслабиться, неустанно следя за каждой мелочью.
