Новый заход на посадку, теперь уже по всем правилам, после чего наши колеса тоже коснулись бетона. Взвыл двигатель, переходя на режим торможения. Лесли, выпустив парашют, умело сбросил скорость и вдруг, нарушая все инструкции, съехал с бетона.
Хорошо, грунт был плотный, окаменевший от жары, иначе мы поломали бы стойки шасси. Наш «Игл» подкатил прямо к «Страйкмастеру», застывшему на рулевой дорожке. Я ожидал, что вокруг самолета будут толпиться пожарные и санитарные машины, полицейские фургоны и армейские грузовики, и сильно удивился, что ничего такого нет. «Страйкмастер» стоял совершенно один. Видимо, страх перед химическим оружием был столь велик, что аэродромные и полицейские службы предпочли пассивное выжидание, граничащее с дезертирством, геройскому безрассудству.
Около «Страйкмастера» копошились две фигуры. Они что-то делали с кассетой, подвешенной на крайнем левом пилоне. Лесли отодвинул фонарь нашей кабины, выбросил свое сильное, ладное тело наружу и, спрыгнув с приличной высоты, помчался к угонщикам, размахивая пистолетом и грозно выкрикивая ругательства. Я отстегнул ремни и немного помедлил. Не нравилась мне эта ситуация, очень не нравилась! Я открыл лючок справа и извлек кислородный прибор с двумя баллончиками. Снял шлем и подшлемник. Маску повесил на шею, а баллоны и часть шланга засунул в косой карман с правой стороны комбинезона. Вот теперь можно идти. Лесли уже подбегал к «Страйкмастеру». Я вылез из кабины на скошенный кожух воздухозаборника, а с него уже спрыгнул на землю.
Лесли был человеком действия. Добежав до угонщиков, он первым делом врезал ближайшему из них прямым ударом в челюсть. Тут уж припустил и я. Сейчас Лесли придется туго. Впрочем, драка не разгорелась. Один угонщик согнулся в поясе, прижав руки к лицу, а второй… принялся орать.
— Не смей! — исходил он криком. — Не смей нас бить! Сволочь! Дерьмо! Не смей! — Лицо его налилось кровью, вены на лбу вздулись, голос давал петуха.
Боже подумал я, это же совсем мальчишки. Им лет по двадцать, наверное, не больше. Наркотиков нанюхались, что ли? Впрочем, откуда у наркоманов химические бомбы? Леваки? Экстремисты? Ура-революционеры? Неонацисты?!
Лесли, опешивший поначалу, опомнился и решил было поучить крикуна тоже. Он размахнулся, но тот дернул рукой, выкрикнул что-то, и оба угонщика, как подрубленные, рухнули на землю.
Моя реакция сработала мгновенно.
— Лесли, ложись! — заорал я, падая. — Газы! — Моя правая рука автоматически прижала маску к лицу.
На крайнем левом пилоне «Страйкмастера» что-то вспыхнуло, рвануло с глухим звуком, и из кассеты повалил густой желтый дым.
Я поднял голову. Угонщики, лежавшие на бетоне, были уже в противогазах. Лесли продолжал стоять в какой-то странной растерянности, словно бы потеряв нить событий. Вряд ли такой ас мог столь быстро потерять ориентацию. Скорее всего, с ним что-то случилось еще до того, как взорвалась кассета. Я вскочил и метнулся к Лесли, на бегу прилаживая маску таким образом, чтобы ее не нужно было придерживать рукой. Так. Это первое. Второе: обезопасить Лесли. Хоть какой-нибудь кусок материи найти! Лоскут, платок, тряпицу… Комбинезон сделан из могучей синтетики, парашютная ткань, ее не то что разорвать — проткнуть трудно. Есть! Спасительная мысль пришла мне в голову. Наверное, со стороны мои действия могли показаться чистым кретинизмом, каким-то шутовским издевательством над всем происходящим. Бежал человек, бежал — и вдруг останавливается, начинает прыгать на одной ноге, срывает ботинок, стаскивает носок и пытается засунуть его кляпом в рот своему же товарищу. Клянусь, так все и было. Я понял, что носок — единственная «тряпица», которая мне доступна в данной ситуации. Черт с ней, с эстетикой! Не до гигиены!
Добежав до Лесли, я крепко обхватил его левой рукой, а правой прижал к лицу носок, расправив его как некое подобие защитной маски. Поздно! Судя по всему, Лесли уже вдохнул желтой гадости. Глаза его закатились, лицо превратилось в костяную маску. Вдобавок ко всему под пальцами левой руки я ощутил сырость. Неужели кровь? Передвинул пальцы. Легонько нажал. Лесли судорожно дернулся. Да, осколок угодил Лесли в грудь. Вот почему он не среагировал на мой крик — его парализовал шок.
Что же делать? Я озирался по сторонам. Где машины? Где хоть один сволочной бронетранспортер? Вояки, называется… Трусы! Предатели! Придется взвалить Лесли на себя и бежать к зданию аэровокзала. Угонщики? Хрен с ними! Далеко не уйдут.
Внезапно тело Лесли напряглось, он словно бы одеревенел. И тут его скрутила страшная судорога, спина выгнулась аркой. Мы рухнули на землю. Я навалился сверху, пытаясь сдержать бьющееся тело. Куда там! Лесли изгибался, колотился головой, бил по бетону пятками. Как я ни старался, мне не удавалось распластать его на плитах — тем более что одной рукой я продолжал удерживать злосчастный носок. Лесли рвался из моих объятий с нечеловеческой силой. Еще немного — и я ослаблю хватку. Что тогда?
Раздался оглушительный выстрел. Пуля, угодив в бетон, с жужжанием отрикошетила в воздух. Господи, пистолет! Как же я забыл о нем?! В руке Лесли — пистолет со снятым предохранителем. Я чудом избежал ранения. Вторая пуля может запросто угодить в мою голову. Как мне удалось разжать каменные пальцы Лесли и выхватить пистолет — я толком не знаю. Но оружием все же овладел.
Эта наша борьба «в партере», на бетоне Фрипортского аэропорта, одно из самых жутких впечатлений в моей жизни. В комбинезоне, который представлялся мне сделанным из жести, под палящим солнцем, обливаясь потом от жары, натуги и ужаса, что вот-вот слетит маска и я вдохну яд, желтое облако которого расползалось над нами, я сдерживал бьющегося в агонии человека и мысленно гнал от себя темный призрак близкой смерти.
А-а-пфф! — я задушил свой собственный крик: от пронзившей меня боли я готов был заорать в полные легкие, но инстинкт самосохранения все же сработал. Если бы я разинул рот — никакая маска не спасла бы. Боль была такая, словно я сунул палец под асфальтовый каток. Это Лесли в кататоническом возбуждении стиснул челюсти на моем пальце, случайно попавшем ему в рот. По-моему, даже раздался хруст. Сломал, перекусил или откусил напрочь? Я так и не смог этого понять — меня отвлекли самым варварским способом: на голову обрушился страшный удар.
К счастью, сознание я не потерял — это меня и спасло. Я повернул налившуюся ртутью голову, и в помутневших глазах моих запечатлелась гнусная харя со стеклянными глазами и отвратительным рылом. Это был один из угонщиков — «крикун» в противогазе. В правой руке он сжимал увесистую дубину непонятного вида и происхождения (я до сих пор не знаю, откуда на ровном, чистом летном поле могла взяться эта деревяшка). Еще один удар, я потеряю сознание, тогда с меня сдерут маску — вот вам и вторая жертва боевого отравляющего вещества, носящего кодовое обозначение ЕА4923.
