долбанул кулаком по кузову и позвал священника, когда выбрался наружу. А потом стало уже не до спящего пьянчуги.
Во дворе, ярко светя фарами, стояло три черных тонированных машины. Вроде старых «Мерседесов» – очень похожих на те, что водил Штирлиц. Только на радиаторе не трехлучевая звезда и не фигурка оленя, а полноразмерная стальная летучая мышь. Судя по тому, как жадно сглотнул Захар, возможно, даже серебряная.
К местному автопрому я, итак, еще не привык, но дальше мои шаблоны стали рваться уже даже не с треском, а со свистом.
Первыми из машин стали выходить девушки.
Две почти близняшки – то ли азиатки, то ли самурайки. Тяжелые с виду ботинки, черные карго штаны, зауженные книзу, у каждой кобура висит на бедре. Выше голая полоска с пупком среди кубиков пресса. Сверху короткие майки с аккуратными разгрузками. Длинные черные волосы, лицо скрыто полумасками с нарисованными летучими мышами. Помимо внушительных револьверных рукоятей в кобуре из вооружения сдвоенные клинки за спиной.
Я аж залюбовался – секс, спорт, показная агрессия вкупе с полуехидной улыбкой, короче, девочки на стиле. При этом я что-то почувствовал. Какое-то напряжение вокруг них, они буквально светились внутренним светом, как неоном в ночном клубе. Причем разных оттенков – от лилового до оранжевого. Либо у меня уже глюки из-за бессонной ночи, либо я узнал что-то новое об окружающем мире.
Следом вылезло несколько амбалов – одетые плюс-минус также, но такого волнительного эффекта они на меня не произвели. Видно, что парни крутые, и свечение тоже было, но еле-еле, можно было даже решить, что это фары отсвечивают по силуэтам. Не глядя на нас с Захаром, парни быстро рассредоточились по периметру и встали к нам спиной.
Одна из девчонок подошла ко второй машине, открыла дверь и слегка поклонилась в ожидании.
Я же мельком взглянул на Захара. И с удивлением обнаружил, что вокруг него тоже есть аура, но слишком бледная по сравнению с гостями. Да, встревожен, да напряжен, но сигналов, что надо срочно валить он не подавал. Что же, посмотрим, кто к нам пожаловал.
Сначала появилась нога, обутая в лакированную черную туфлю. Начищенная до такого блеска, что фара солнечного зайчика пустила бегать по стене подгоревшего дома. Потом на свет появилось уже остальное тело – брюки, костюм-тройка, светлый галстук в горошек и пижонский треугольник алого носового платка, торчащего из кармашка. Ауры я не заметил, но и без нее сразу стало понятно, кто здесь самый опасный.
Зализанные волосы, гладковыбритый квадратный подбородок, короткие бакенбарды, очки в серебряной оправе – он выглядел настолько инородным на нашем дворе, насколько все в нем говорило, что это лютый садист. Я заметил маленькое пятнышко подсохшей крови на его белоснежной манжете.
И опять сверился с Захаром. Черт, да ему в покер надо играть с таким непробиваемым лицом. Хрен поймешь, о чем думает. Опасный улыбнулся Захару, а потом посмотрел на меня.
– Здравствуй, Матвей, – он смерил меня взглядом, и еще раз улыбнулся, – Лейла, Тори, приглушите свои ауры. Он все равно не оценит вашу крутость, зато вы ему все ощущения сбили. Прости, Матвей, они не специально. Просто сделай несколько глубоких вдохов да поморгай, должно отпустить.
– С кем имею честь? – сморозил я какую-то херню, считая, что здесь так принято. Не нравился он мне и этот его показной дружелюбный тон.
– Мне жаль, что наше знакомство происходит в столь печальное время. Сначала Гордей, потом это, – он обвел рукой участок и задержался на следах пожара, – Прими мои соболезнования.
– Так что вам надо? – что-то он начал меня напрягать, но мысленно пересчитав его охрану, я решил пока не выеживаться, – Спасибо, но все же…
– Подожди, – он оборвал меня, – Еще хочу поздравить тебя с возвращением.
– Как видите, – я махнул рукой на дом, – Не все так радостно.
– Ладно, хватит любезностей, – голос опасного изменился, приторная улыбка исчезла и повеяло холодом. – Теперь обсудим твой долг и как ты его будешь отдавать.
– Хрень какая-то. Что у вас здесь за порядки? Только приехал и сразу должен, – я обернулся на Захара, ища поддержки или каких-то объяснений, но тот лишь потупил глаза.
– Зато долг был у Гордея и когда мы с ним виделись в последний раз, он убеждал меня, что отдашь все ты.
– А договор есть? График платежей, процентная ставка? Все то, что там обычно маленьким шрифтом пишут? – я нес первую попавшуюся в голову хрень, стараясь оценить, что это вообще и что делать.
– Договор говоришь, – опасный вернулся к машине и открыл багажник, посмотрел на меня, пожал плечами и снял пиджак. Бросил его в багажник, а взамен достал плоскогубцы. – Судя по чумазой роже, с регенерацией ты уже познакомился. А теперь посмотрим, вырастут ли новые зубы.
Мужик подвернул рукава рубашки и кивнул своим телохранительницам, указывая на меня. Я даже испугаться не успел, как обе телочки на скорости не уступающей мощному спортбайку метнулись ко мне, заломали руки и согнули буквой “Г”. А та, что справа еще и схватила меня за челюсть, стянув мои губы, будто я уточка какая-то.
Где-то на подкорке затылка еще билась мысль, что это все часть развода. Какая-то самая идиотская на свете схема, как развести меня на деньги. А может это все-таки сон. Из тех жутких, которые преследовали меня перед каждым походом к зубному? Терять зубы, да и любые другие конечности было страшно, но еще страшнее стало, когда я понял, что не могу двигаться.
Руки не слушались, по ногам от тех мест, где ко мне прикасались азиатки, циркулировал легкий холодок. Хотя от них, наоборот, веяло жаром – я прям чувствовал горячее дыхание на шее.
Опасный уже был совсем рядом, пара шагов и сможет дотянуться. А у меня какая-то каша в голове – помню, что есть пять стадий принятия неизбежного, так вот мне казалось, что они у меня прямо сразу все вместе. Этакий свихнувшийся светофор, который зачем-то притащили в ночной клуб.
Отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Отрицание, что все происходящее реально. Гнев, что не пойми кто (пусть и симпатичный) крутит мне нервы, а какой-то урод сейчас пропишет мне поход к стоматологу. Депрессия, что этот мир оказался не так уж хорош. И принятие того факта, что если я останусь жив, то найду их всех и им пиз…
– Опана, а что здесь происходит, ик, – Гидеон прервал поток моих мыслей, выбрался из «буханки» и, прикрывая глаза от света фар, качнулся в нашем направлении. – Здорово Дантист, че-то ты рано.
– Гидеон, не лезь, – к
