Разговор становился все менее «телефонным».
— Людмила Андреевна, — Валуйский постарался говорить как можно мягче, — вы понимаете, что теперь я должен вызвать вас, как свидетеля по делу?
— Понимаю, — Игорю, возможно, только показалось, что женщина произнесла это обреченно. — Вам ведь нужны мои адрес и телефон?
На следующий день Игорь решил приехать за Людмилой Андреевной сам, одновременно доставив ей и повестку. Дверь ему открыла барышня лет пятнадцати.
— Здравствуйте, вы из полиции?
— А ты откуда знаешь? — улыбнулся в ответ Валуйский, показывая свое удостоверение.
— Мама сказала.
— Ну, раз мама, значит, все в порядке.
Девочка пропустила Валуйского в квартиру, закрыв за ним дверь.
— Мам, тут к тебе приехали из полиции!
— Да, минутку, — раздалось в ответ из комнаты. — Наташ, чайник поставь!
— Нет-нет, благодарю, — откликнулся Игорь, — я чая не буду. Мне, собственно, нужно вас в отдел доставить для беседы.
— А зря, у моей Наты вкусный чай получается, — улыбнулась, выходя из комнаты, миловидная женщина лет тридцати пяти в неброском брючном костюме.
— Мам, — укоризненно насупилась Наташа.
— Ну, все, Наташ. Тогда я уехала. На тебе — уроки и посуда. Договорились?
— Угу. А можно потом в Интернете посидеть?
— С каких пор ты меня спрашиваешь? — разулыбалась женщина, накидывая на шею легкий платок. — Если все сделаешь, сиди.
Валуйский галантно предложил Людмиле легкий плащ, который она сняла с вешалки и отложила, надевая туфли.
До самого участка Игорь старался не напоминать женщине о цели ее визита в розыскной отдел — все время шутил и что-то рассказывал. Но когда они зашли внутрь, Крейн все равно занервничала. Игорь отметил свидетельницу на посту и проводил в свой кабинет. Сегодня он буквально с боем вырвал у Птицына согласие поговорить с Крейн сперва наедине, потому что помнил, как тяжело ей далось признание по телефону. Точно так же ее мог напугать и новый человек во время беседы.
— Мой чай, конечно, не такой вкусный, как у вашей Наты — магазинный, но, если хотите, могу вам налить, — предложил Валуйский, пропуская Людмилу в кабинет.
— А почему бы и нет, — улыбнулась женщина.
После того, как чашки были наполнены, Игорь сел напротив женщины.
— Людмила Андреевна, скажите, пожалуйста, почему вы именно ко мне обратились?
— Моя Натка дружит с одним из ребят, которые с Виталиком… тусили, когда вы к Андрею пришли. И он им позже обо всем рассказал — и как вы ему помогли, и как сами Андрея в ванну оттащили. Вот я и подумала, что вам могу довериться.
Игорь улыбнулся — он, оказывается, уже чем-то вроде местного Супермена стал.
— Но вы же понимаете, что ваши показания — важная часть уголовного дела? И я не смогу оставить их в секрете.
— Да, понимаю, но что же делать, — Крейн поспешила спрятать смущение, отхлебнув чай из фаянсовой чашки.
— По крайней мере, я постараюсь очень бережно обходиться с вашими сведениями, — пообещал Валуйский, и Людмила благодарно улыбнулась.
— Тогда начните еще раз с пятого мая прошлого года, — попросил Игорь.
— Да, конечно, — Крейн вздохнула. — Андрей приехал ко мне с работы. Он тогда уже выпивал, но я еще боролась — думала, смогу его вытащить. Нату я к бабушке отправила, и мы устроили что-то вроде романтического ужина. Правда, потом так ничего и не получилось. Я поняла, что Андрюшу не спасти уже и… отстранилась. А жена не прогнала. Я вообще ее очень жалею. После всего, что она узнала о нас, тащить на себе спивающегося, да еще и неверного мужа… Знаю, что виновата, но… Помню, я как-то спросила, что он говорит жене, когда ночует у меня, а он ответил что-то вроде того, что друг его прикрывает.
Людмила помолчала немного.
— Только это до одного случая было. Как-то за полгода до нашего расставания или чуть раньше Андрей остался у меня на ночь, а утром отправился прямо в офис. Только в тот раз друг вместо того, чтобы прикрыть, подставил его. С тех пор у Андрюши все и пошло наперекосяк.
— Скажите, а почему Суржин сразу не оправдался? Ведь у него было алиби.
— Понимаете, мы с Андреем встречались несколько лет. Его семья об этом, конечно, не знала, а своей дочке я все рассказала — я ей верю, как самой себе. Но он… боялся говорить о нашей связи жене — то ли думал, что она заберет детей, то ли никак не мог разобраться в своих отношениях с двумя женщинами. В общем, я теперь понимаю, что тогда для него рассказать все жене о нас значило крах всего. А я просто не вмешивалась. Спросила только, нужно ли пойти с ним в суд, если он будет пытаться восстановиться в должности. Но он попросил, чтобы я эту тему больше не поднимала.
— Но ведь это и сейчас может привести к тому, что его семья развалится.
— Понимаю, — кивнула Людмила, — но это все-таки лучше, чем сесть за страшное преступление, которого ты не совершал. А может, жена его все-таки простит…
— Что ж, с этим разобрались. Но я хотел бы на всякий случай уточнить еще кое-что. Может ли кто-нибудь, не из ваших родственников, подтвердить факт того, что Суржин был у вас в тот вечер?
— Разве что мама… Она звонила мне насчет Наты и слышала, как Андрей что-то мне кричал из кухни… — покачала головой Крейн.
- Может, кто-то еще?
Крейн задумалась.
— Соседи, наверное… вернее, соседки. Они у нас, как и везде — глазастые. Думаю, про меня до сих пор сплетничают.
И она как-то грустно улыбнулась.
* * *
Аля почувствовала, что Настя снова рядом, когда в комнате гостиничного номера взорвалась выключенная лампочка. Вернее, экстрасенс ощущала ее присутствие и раньше, но до этого фантом просто был где-то недалеко — на грани осязаемого мира. Теперь же Настя начала чего-то настоятельно требовать. Можно было утихомирить разбушевавшуюся душу девушки принудительно, но Сочина прислушалась. Настя настойчиво звала на улицу.
— Опять куда-то бежать… — недовольно проворчала Аля, как можно быстрее одеваясь.
Такси она брать не стала, решив вызвать его на месте. Фантом, словно верный пёс, поджидал Алю каждый раз, когда она отставала. Такое случалось редко, но иногда души будто находили себе проводника в этот мир, оставаясь рядом до тех пор, пока он не поможет им решить какую-то их проблему или выполнить желание.
— Ой, это же Аля Сочина… ну, из шоу про экстрасенсов, — Сочина краем уха ловила привычные уже по московским прогулкам возгласы. Сейчас это было совершенно некстати, и она искренне пожалела, что надела свою привычную длинную юбку, по которой многие ее и узнавали.
Аля хотела было свернуть на какую-нибудь менее людную улицу, но вспомнила, что даже не знает пока, куда ее ведет фантом Насти. В результате несколько особенно настырных прохожих попытались выпросить у Али погадать, не смутившись даже тем, что пришлось буквально преследовать ее, излагая свою просьбу. Кто-то просил дать автограф. В итоге Сочина пообещала кому-то особенно наглому родовое проклятье, и от нее отстали.
