Совпадения – странная штука. Мне нравится история о сэре Эдмунде Годфри{1}, который был найден мертвым в 1678 году в канаве на Гринберри-Хилл в Лондоне. За его убийство арестовали и повесили троих – мистера Грина, мистера Берри и мистера Хилла. Мой папа говорит, что большую часть совпадений спокойно можно не принимать во внимание: каждый день вокруг нас происходят миллионы вероятностных пересечений, и некоторые из них иногда всплывают на поверхность, только и всего. «Возьми любого человека на улице, – говорил он, – и покопайся в его прошлом. Очень скоро обнаружится множество совпадений, слишком невероятных для того, чтобы быть случайностью.»
Думаю, он прав, но это не объясняло, как две лопнувшие поблизости от остановки шины и сломанная рация могут привести к находке действительного билета на воздушный трамвай и столь своевременного появления поезда. Некоторые совпадения происходят не случайно, и, по-моему, меня как раз накрыло одним из них.
Вагон воздушного трамвая оказался совершенно обычным – чистенький, примерно на сорок посадочных мест, да и стоя в нем могло разместиться немало народу. Двери с шипением закрылись, я села на переднее место, и вскоре под жужжание электромоторов мы легко заскользили над озерами Керни. Раз уж судьба явно привела меня сюда не просто так, я внимательно осмотрелась, пытаясь понять, откуда ждать напасти. Водитель-неандерталец держал руку на рычаге и рассеянно глазел сквозь лобовое стекло на открывающуюся с высоты панораму. Время от времени он шевелил бровями и принюхивался. Вагончик был почти пуст – всего семь пассажиров, все женщины, и ни одной знакомой.
– Третье по вертикали, – произнесла вдруг коренастая женщина с газетой, обращаясь не то к себе, не то к нам. – «Раздражающе любопытный», семь букв.
Никто не ответил. Тут мы без остановки проплыли мимо станции Криклейд, и крупная, дорого одетая дама громко запыхтела, тыча в водителя зонтиком.
– Эй, ты! – взревела она, как почуявший близкий шторм капитан. – Ты в своем уме? Я хотела сойти в Криклейде, черт тебя подери!
Водитель с невозмутимым видом пропустил оскорбления мимо ушей и пробормотал извинения. Громогласную даму это не удовлетворило, и она, кипя от злости, принялась тыкать маленького неандертальца зонтиком в бок. Вместо того чтобы закричать от боли, он только поморщился и потянул за какой-то рычажок. Дверь кабины закрылась, отделив вагоновожатого от пассажирки. Я встала и вырвала у злобной тетки зонтик.
– Какого?.. – вознегодовала было она.
– Прекратите, – перебила я. – Это недостойно.
– Чушь! – рявкнула она. – Это же всего-навсего неандерталец!
– Надоеда! – вдруг выпалила одна из пассажирок, глядя на рекламный плакат «Гравиметро».
Мы со вздорной особой недоумевающе уставились на нее, не понимая, к кому это относится. Женщина посмотрела на нас, вспыхнула и сказала:
– Нет-нет. Семь букв, третье по вертикали. «Раздражающе любопытный».
– Прекрасно, – пробормотала дама с кроссвордом и нацарапала ответ.
Я вернула зонтик скандалистке, та продолжала сверлить меня злобным взглядом, покачиваясь на высоких каблуках. Нас разделяло всего два шага, но она не собиралась садиться первой. Я тоже.
– Еще раз тронете неандертальца, и я арестую вас за нападение, – пообещала я.
– Насколько я знаю, – ядовито заметила дама, – согласно закону, неандертальцы относятся к классу животных. И ткнуть неандертальца зонтиком – все равно что ткнуть мышь!
Я начала заводиться, а это всегда не к добру. Того и гляди, сделаю какую-нибудь глупость.
– Возможно, – признала я. – Но я могу арестовать вас за жестокое обращение с животными, нарушение спокойствия и еще много за что!
Вздорная особа ничуть не испугалась.
– Мой муж – мировой судья! – заявила она, словно выложила козырь из рукава. – Так что я могу устроить вам очень большие неприятности. Как ваше имя?
– Нонетот, – с готовностью ответила я. – Четверг Нонетот, ТИПА-27.
Дамочка заморгала и перестала копаться в сумке в поисках ручки и бумажки.
– Та самая, из «Джен Эйр»? – спросила она, мгновенно размякнув.
– Я видела вас по телевизору! – защебетала женщина с кроссвордом. – По-моему, вы чересчур уж любите вашего дронта, вот что я вам скажу. Могли бы поговорить о «Джен Эйр», «Голиафе» или об окончании Крымской войны.
– Поверьте, я пыталась.
Дама на высоких каблуках уловила подходящий момент для отступления, уселась через два ряда позади меня и уставилась в окно. Воздушный трамвай тем временем проехал мимо станции «Броуд Блансдон». Пассажирки ахали, пожимали плечами, цокали языком.
– Я намерена подать жалобу руководству компании воздушных перевозок! – заявила приземистая дама, наштукатуренная без всякой меры. На коленях у нее восседал сердитый пекинес. – За невыполнение служебных обязанностей можно схлопотать…
Она резко осеклась, когда неандерталец внезапно увеличил скорость.
Я постучала в пластиковую дверцу и спросила:
– Что стряслось, приятель?
Как бы там ни было, неандерталец уже получил свою сегодняшнюю (или ежедневную) порцию уколов зонтиком.
– Мы едем домой, – просто ответил он, глядя прямо перед собой.
– Мы? – недоуменно повторила женщина с зонтиком. – Нет, мы не едем! Я живу в Криклейде…
– Он имеет в виду себя, – пояснила я ей. – Неандертальцы не употребляют местоимения первого лица единственного числа.
– Тупицы! – прошипела она.
Я метнула в нее сердитый взгляд. Скандалистка поняла намек и погрузилась в угрюмое молчание. Я наклонилась к водителю.
– Как тебя зовут?
– Киэлью, – ответил он.
– Хорошо, Киэлью, скажи мне, в чем дело?
Он помолчал немного, мимо окон пронеслась станция «Суиндонский эллинг». Я увидела другой вагон монорельса, свернувший на боковую ветку, и служащих «Воздушных перевозок», подававших нам сигналы, – стало быть, руководство в скором времени узнает о происходящем.
– Мы хотим быть настоящими.
– Вверг в течь, – пробормотала приземистая женщина на заднем сиденье, посасывая кончик карандаша и глядя в кроссворд.
– Что вы сказали? – спросила я.
– «Вверг в течь», – повторила она, не замечая ничего вокруг. – Девятое по вертикали, четырнадцать букв. По-моему, это ребус с анаграммой.
– Понятия не имею, – ответила я, прежде чем вернуться к разговору с Киэлью. – Как это – настоящими?
– Мы – не животное, – заявил некогда вымерший кузен человека. – Мы хотим быть охраняемыми – как дронт, как мамонт, как вы. Мы хотим говорить с главным человеком из «Голиафа» и с кем-нибудь из «ЖАБ-ньюс».
