У префекта создается впечатление, что они отвлеклись на субъективные оценки, он смотрит на часы.
– Вернемся к связи между доктором и похитителями. Какого рода может быть эта связь?
– Не знаю. Возможно, какой-нибудь пациент доктора, чье внимание он привлек, или какой-нибудь знакомый… Я думаю, бандиты действовали наверняка, зная все о каждодневных привычках их жертвы… и финансовых возможностях родителей. Прислуга вне подозрений. Она служит у Лефевров около десяти лет, насколько известно, у нее нет никаких знакомых в Париже. Параллельно с интенсивными поисками по всей стране я веду тщательное изучение семьи Лефевров.
– Все это очень мило, – заключает представитель министра, вставая, – но нам нужны результаты. А что вы, собственно, делаете существенного непосредственно в эту минуту?
Паскаля Кро не смущает формулировка. Он привык к подобным высказываниям.
– Работа ведется в двух направлениях, – спокойно отвечает он. – Предпринимаются попытки установить местонахождение пленников. Это – дело полиции вообще и жандармерии. Распространены все имеющиеся сведения о фургоне «рено». С другой стороны, стараемся перехватить доктора Лефевра или члена его семьи, который будет платить выкуп. Все мои люди занимаются в настоящий момент этим. Телефоны всех имеющих отношение к делу, включая тестя и брата доктора, прослушиваются. Их банковские счета под наблюдением. К сожалению, мы не можем присутствовать при их беседах, но они не отдадут выкуп без того, чтобы я не узнал об этом.
– Будьте очень осторожны, – советует префект. – Речь идет о ребенке. Если с ним что-нибудь случится, на нас обрушится вся пресса.
Обращаясь в основном к представителю министерства внутренних дел, комиссар Кро чуть суховато произносит:
– Надо знать, чего мы хотим. Платить или не платить?
Играть в покер вдвоем надоедает быстро, особенно когда игра идет на спички. Потом они недолго играют в белот, а затем Мари-Клод берет реванш у Фабиена, обучив его нехитрой игре – была бы только бумага и карандаш под рукой. Смысл в том, чтобы узнать записанное и спрятанное партнером слово, называя предполагаемые слова с тем же количеством букв.
Фабиен схватывает тут же. Это как раз то, что подходит его живому, быстрому уму. Так они играют до позднего вечера, делая записи на обратной стороне квитанционной книжечки для штрафов, которую Мари-Клод, будучи добросовестным полицейским, таскает в своей служебной сумке; ее она не выпускает из рук с момента похищения на улице Монсо. Мальчик, оказывается, чрезвычайно силен в лексике и орфографии и часто ставит Мари-Клод в затруднительное положение. Она восхищается его серьезностью, сосредоточенностью. Он выигрывает, от удовольствия разрумянился. Мари-Клод приходится прибегнуть к словам-ловушкам. которые неопытному игроку найти трудно.
Шаги на лестнице предвещают появление Мюриэл и подноса. Девица в капюшоне застает их погруженными в свои бумажки.
– Эй, вы… Кому это вы там пишете?
Арсюл стоит у дверей на лестнице, не испытывая никакого желания повторять послеобеденную корриду, но и у него эта необычная игра вызывает обеспокоенность.
– Собери со стола бумажки и принеси мне. Девица осторожно приближается, хватает листочки.
– Ух, честное слово… они составляют план…
– Нет, ты слышишь? – смеясь, обращается Фабиен к Мари-Клод. – До чего же глупа эта женщина.
Арсюл вмешивается, чтобы предотвратить новое столкновение. Мари-Клод вынуждена ему объяснить, на что они потратили последние три часа.
– Долго вы нас будете мариновать в этой комнате? – спрашивает она. – Прежде всего, где мы? За городом, не так ли?
Презрительным жестом бандит швыряет бумажки на стол.
– Может, адрес дать? За городом. Но «загород», знаешь, он большой. А сколько вы здесь просидите, я уже сказал, зависит от его отца.
– Ну, что ж, в ваших интересах поторопиться, – говорит Мари-Клод угрожающим тоном. – Потому что с каждым часом увеличиваются шансы полиции найти нас, а за выкупом можете потом побегать.
– Оставь свою болтовню при себе, – рычит Арсюл, размахивая пистолетом. – И учти: если твои дружки когда-нибудь нас отыщут – уж не представляю, каким образом, – это будет не твой праздник, потому что мы вернем мальчишку, а заложником оставим тебя. Так что молись, чтоб все были благоразумны, это самое лучшее для тебя.
Его глаза блестят в прорезях маски. От злости и ненависти. Он захлопывает дверь за Мюриэл, и ключ опять два раза поворачивается в замке.
Мари-Клод стоит, прислонившись к столу, не замечая, что Фабиен взял ее за руку.
– Не беспокойся, Мари-Клод. Я тебя не брошу, – обещает он.
– Не люблю я суп, – замечает капризным тоном Фабиен.
– Оставишь мне, – не спорит Мари-Клод, – а я отдам тебе свою ветчину.
Еще им принесли кусочек сыра и апельсин. Мари-Клод и на этот раз постаралась получше накрыть стол перед замазанным краской окном.
Прошло почти десять часов с тех пор, как ее заперли вместе с Фабиеном, и между ними рождается какая-то душевная близость. Особенно с того момента, как Фабиен доверился ей:
– Первый раз в жизни я столько времени вдвоем со взрослым человеком.
Близится ночь, и это создает Мари-Клод новый повод для забот. Она смотрит на кровать, узковатую для двоих, успокаивает себя, думая, что Фабиен не займет много места.
После ужина она, как хорошая хозяйка, моет посуду, ставит тарелки и приборы на поднос.
– Поиграем еще, а?
Они исписывают оставшиеся листочки. Потом Мюриэл приходит за подносом. Под наблюдением Арсюла она задергивает шторы.
– Ставен нет, – объясняет фальшивый чернокожий, – и чтобы вы тут не зажигали свет, когда вам вздумается, предупреждаю: через полчаса выну пробки. У вас как раз хватит времени, чтобы улечься.
– Но здесь только одна постель, – возмущается Мари-Клод.
– Ну и что? – рявкает бандит. – Она что, мала для вас двоих?
– У вас нет… перины, спального мешка?
– Думаешь, ты в кемпинге? – усмехается он. – У меня мало времени. Сами разбирайтесь.
– Тебе неохота спать со мной рядом, да? – говорит Фабиен, когда дверь вновь захлопывается.
– Нет, нет, уверяю тебя. Просто я не хочу тебе мешать. Дома у тебя наверняка своя комната.
– Еще бы! И такая же большая кровать, как эта.
– А спать тебя укладывает мама?
Он смотрит на нее, словно она произнесла величайшую глупость.
– Мама? Ты шутишь. Нет, конечно… Флора, когда у нее есть время. Но я могу сам раздеваться, знаешь.
– Не сомневаюсь… в твоем возрасте… Ну, сейчас как раз время. Через полчаса мы останемся в темноте. Раздевайся.
– Обычно я принимаю душ перед сном. Тогда утром я только умываюсь.
