Джек Макдевит - Военный талант

– Тогда в чем же проблема?

– Гейбу не удалось найти людей, занимавшихся ремонтом двигателей Армстронга. Узнав о расспросах Гейба, Разведка очень обеспокоилась. Ему официально запретили доступ на станции обслуживания.

– Как, черт возьми, им удалось?

– Очень просто. Они заявили, что Гейб представляет угрозу их безопасности. Хотелось бы мне на это посмотреть. – Чейз улыбнулась. – В это время я была на Сараглии. Судя по его сообщениям, Гейба чуть кондрашка не хватила. Но потом он сказал, что Мачесны раскололся, поэтому он отправляется на встречу со мной, и чтобы я доставала корабль.

– Мачесны?

– Так он сказал.

– Кто такой, черт возьми, этот Мачесны?

– Не знаю. По-моему, это как-то связано с Кристофером Симом. Может, он имел в виду Рэшима Мачесны.

Я покачал головой.

– Есть ли в этом деле хоть кто-нибудь, кто не умер бы сотню лет назад?

Рэшим Мачесны – великий старик из Сопротивления. Жизнерадостный толстяк, умница, эксперт по волновой теории гравитации. Вместе с Тариеном Симом он посещал законодательные органы различных планет и использовал свое огромное влияние на благо Конфедерации. Как он мог «расколоться»?

– Другой Мачесны мне неизвестен, – сказала Чейз. – Кстати, после окончания ремонта Разведка немедленно отправила «Тенандром» в следующий полет. У них уже было готово задание. Таким образом капитан и большая часть прежнего экипажа находятся в экспедиции.

– Они полетели обратно?

– Нет, – ответила Чейз, – не думаю. Местом их назначения стала область, уделенная на тысячу восемьсот световых лет. Слишком далеко. Если придерживаться предположения, что Гейб знал, куда они летят, и что именно туда он и собирался...

– А как насчет бортового журнала? Разве они не становятся достоянием общественности? Мне попадались такие публикации.

– В данном случае вряд ли. Все было засекречено.

– На каком основании?

– Не знаю. Они не обязаны давать объяснения. По крайней мере, Гейб не смог получить доступ к документам.

– Джейкоб? Ты здесь?

– Да, – откликнулся робот.

– Прокомментируй пожалуйста.

– Не такое уж необычное дело. Информация засекречивается, если кто-то считает, что ее публикация нанесет ущерб интересам общества. Например, если кого-то съели, то подробности не станут достоянием общественности. Последним примером сокрытия информации явился полет «Борланджета», во время которого один символист был схвачен и унесен какой-то разновидностью летающего плотоядного. Но даже в этом случае засекретили только ту часть информации, которая связана с данным конкретным инцидентом. В случае же «Тенандрома» все выглядит так, будто сам полет никогда не имел места.

– У вас есть предположения о том, что они могли там обнаружить? – спросил я у Чейз.

Она пожала плечами.

– Думаю, Гейб знал. Но мне не сказал. И если кому-либо на Сараглии что-нибудь известно, то они молчат.

– Возможно, это биологическая проблема, – предположил я, – которая беспокоила их, но уладилась к тому времени, когда они добрались до Аквариума.

– Возможно. Однако, если они успокоились, почему скрывают информацию?

– Вы говорили о каких-то слухах.

Чейз кивнула.

– Да, о чуме. Самым интересным слухом было предположение о контакте. Вариантов на эту тему около двух десятков, но наиболее распространенным является такой: им с трудом удалось уйти, центральное правительство опасается, что за «Тенандромом» проследили до самого дома, и пришлось вызвать Военный флот. Некоторые утверждают, что домой вернулся не тот корабль, который отправился в полет.

От такого предположения мороз пробирал по коже.

– Другой вариант: произошло временное смещение, прошло более сорока лет корабельного времени, и члены экипажа сильно постарели. – Усмешка Чейз говорила, что она думает о людской легковерности. – Но Гейбу удалось побеседовать с членом исследовательский группы, и с ним было все в порядке.

– С Хью Скоттом, – выдохнул я. – А он не сказал, почему был прерван полет?

– Он придерживался официальной версии: на корабле возникли проблемы с двигателями Армстронга, починить их можно было только в стационарных условиях.

Я вздохнул.

– Тогда, наверное, причина именно в этом, а значит не имеет большого значения, нашел Гейб ремонтников или нет. Возможно, у капитана были личные причины спешить домой.

– Возможно, – согласилась Чейз. – Но с кем бы Гейб ни разговаривал, со Скоттом ли, с другим человеком, все отказывались назвать ему остальных участников полета. – Она прижала кулак к губам. – Вот что странно.

Некоторое время наша беседа вертелась вокруг той же темы, мы уже пошли по второму кругу, словно упустили нечто важное. Когда я вновь упомянул Мачесны, Чейз выпрямилась.

– Кто-то был с Гейбом на «Капелле». А если это он?

– Возможно, – кивнул я, прислушиваясь к гудению огня в камине и к потрескиванию старого дома. – Чейз?

– Что?

Джейкоб принес сыр и новую порцию выпивки.

– А что думаете вы?

– О том, что они увидели?

– Да.

Она вздохнула.

– Если бы они не продолжали упорно отмалчиваться, я бы перестала об этом думать. А так ясно, что они что-то скрывают. И, по-видимому, доказательством является исчезновение бортового журнала. Но, по моему мнению, из этого следует, что Гейб дал слишком большую волю своему воображению. – Она откусила кусочек сыра и задумчиво жевала его. – Романтично, конечно, прийти к выводу, что там существует какая-то угроза, нечто совершенно ужасное. Только что это может быть? Что может напугать людей на расстоянии нескольких сотен световых лет?

– Ашиуры? Может, они прорвались в Даму-под-Вуалью.

– Ну и что? Допустим, это лишило бы сна военных, но меня бы нисколько не взволновало. В любом случае, они представляют меньшую опасность там, чем вблизи от Периметра.

Позже, когда Чейз ушла, я запросил список пассажиров «Капеллы». Имя Гейба там, разумеется, присутствовало. Габриэль Бенедикт из Андиквара. Но никакого Мачесны.

Я долго размышлял, почему Гейб, который всегда лично водил самые разные корабли, вдруг захотел нанять пилота.

Департамент планетарной разведки и астрономических исследований представлял собой полуавтономное агентство, которое субсидировалось центральным министерством финансов и целой армией частных фондов. Им управлял совет директоров, представляющих заинтересованные компании и академические круги. Председатель совета назначался политиками и отчитывался перед фондом. Следовательно, хотя Разведка официально и считалась научной организацией, она была весьма чувствительна к политическим колебаниям.